Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле
Шрифт:
Я обнял детей, стараясь не прижимать к груди, чтобы не поцарапались о брильянты орденов, прокашлялся и начал:
— Было это, дети, во времена столь незапамятные, что немногие старики и упомнят. И жил тогда то ли в Херсонской губернии, то ли в Полтавской отставной портупей-юнкер Назгулко. Надобно добавить, что, несмотря на военный чин, не служил тот почтеннейший муж ни одного дня и ни одной ночи, будучи записанным в полк во младенчестве. По указу же о вольностях вовсе перестал думать о славе русского оружия, занявшись хитроумной механикой в
— Злой, — уточнил Николай.
— Почему?
— Кучеры все злые, они лошадок бьют.
— Хорошо, пусть будет злой.
— Это не хорошо, а плохо.
— Мы его потом накажем.
— Тогда ладно, — согласился мальчуган. — А дальше-то что?
— А вот слушайте… И захотел тот кучер как-то пирогов с вишнею. Захотеть-то захотел, но откуда вишням зимой взяться? Делать нечего, приказал своей бабке колобок испечь, а не то в угол на горох поставит да розгами попотчует. Бабке деваться некуда, тесто замесила, колобка испекла и на открытое окошко студиться положила.
— Замелзнут… — глубокомысленно заметил Мишка.
— Они оба злые, пусть мерзнут, — решил Николай.
Я не сразу и сообразил, о чем спор, и лишь потом мысленно хлопнул себя по лбу — про зиму же рассказываю, какие открытые окна?!
— И вот лежал наш колобок, лежал, да и надоела ему сия диспозиция. Огляделся, перекрестился, дому поклонился и пошел куда глаза глядят. Да, покатился… и глядели его глаза прямо на дорогу в Санкт-Петербург! Долго ли, коротко ли шел, то никому не ведомо, но повстречалось колобку на пути целое прусское капральство — все при ружьях, с багинетами, морды страшные, а на веревочках за собою мортирную батарею тащат. Главный капрал как глянет, да зубом как цыкнет, да как гаркнет:
— Кто ты таков есть? В мой брюхо марш-марш шнеллер! Я есть рюсски земли забирать, рюсски хлеб кушать, рюсски церковь огонь жечь, рюсски кайзер матом ругать!
Не растерялся колобок — вынул шпагу булатную да побил неприятеля, а наиглавнейшему капралу ненасытное брюхо в пяти местах проткнул.
Николай переспросил с подозрением:
— Шпага у него откуда?
— Как это откуда? — старательно делаю вид, что сказка именно так и задумывалась. — Будто не знаешь — русский народ может босым-голым ходить, но всегда найдет, чем супостату брюхо продырявить! Далее сказывать?
Можно и не спрашивать, даже поручик Бенкендорф закивал, испрашивая продолжения.
— И собрал колобок с пруссаков ружья, порох-пули прихватил, мортиры в карман засунул… а найденные талеры в болото бросил — немецкое серебро фальшивым оказалось.
— Мортира в карман не поместится!
Ага, не поместится… я тоже думал раньше, что трофеев может быть слишком много, пока не познакомился с Мишкой Варзиным. Одна история с подаренным майору Потифорову «Опель-Адмиралом» чего стоит. Но, думается, детям еще рано знать такие подробности.
— Это сказочные пушки, они куда угодно поместятся. Ну так вот… идет себе колобок дальше, никого не трогает, а навстречу — венгерские гусары, два эскадрона! — Миша испуганно взвизгнул и прижался сильнее. — Но нашего героя так просто не взять — как из ружей залпом выстрелил,
— Ой!
— Вот тебе и ой! Это называется активной обороной.
— Простите, Ваше Императорское Величество, — вмешивается Бенкендорф.
— Я же просил…
— Да, простите, государь, но использование мортир для стрельбы по…
— Хм, поручик, а тебе не кажется, что подобная занудливость присуща более всего прапорщикам?
— Да?
— Сомневаешься?
— Никоим образом, государь! Более того, уверен, именно ручные мортиры будут способствовать дальнейшим победам колобка над любым противником.
Сообразительный немчик попался, на лету схватывает. И если в профиль присмотреться — один в один наш полковой особист, только помладше. Еще бы не эта смешная форма…
Дети были против паузы в повествовании:
— Далее-то что было?
— Да все было! И поляков гонял, лично пленив мятежника Костюшко, и турок бивал, шведов лупил и в хвост и в гриву…
— А как же Петербург? — забеспокоился Николай. — Побывал?
— Как же, известное дело, побывал. Лично вручал герою золотую шпагу за храбрость и подвиги.
— А сам говорил, что давным-давно это было!
— Тайны хранить умеете?
— Да!!!
— Вот сие и есть тайна великая. Не приведи Господь, англичане про колобка узнают, нехорошо получится.
Коля опять задумался:
— А ордена у него есть?
— Конечно.
— Значит, это граф Платов! Ты его в Индию послал!
Кто, я? Не может быть! Твою же ж мать, не хватало еще с союзниками расплеваться. Они союзники? Ничего не понимаю… А как же Буонапарте? Голову сжало невидимым стальным обручем, и в виски будто впились острые иголки. Сердце забухало, прыгая где-то между желудком и горлом. Я кто? Гвардии рядовой Романов Павел Петрович или император с теми же фамилией, именем, отчеством? Это сны? Не понимаю… совсем ничего не понимаю… Дети, сказки, поручик в дурацком парике с косичкой, проступившая сквозь намотанную на руку салфетку кровь… Можно ли во сне сойти с ума? Кажется, у меня получилось.
Прочь отсюда, бежать прочь! Очнуться в уютной и такой родной землянке… здесь все чужое… только… Нет, это мои дети!
— Государь?
— Все потом, поручик, все потом. Зайди утром.
— Но, Ваше Императорское Величество!
— Все, я сказал! Или больше заняться нечем? Проведи в роте политинформацию.
— Простите, государь, а что такое…
— Выполнять!
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество!
ГЛАВА 2
Потрескивают свечи в затейливом подсвечнике на столе, и отблески огня играют на гранях хрустального графина. Дворец уснул, и настороженная тишина затаилась в темных углах. Не люблю тишину, вечно ожидаешь от нее какой-нибудь гадости и редко обманываешься в ожиданиях и предчувствиях. И пить в одиночестве не люблю. Видимо, и настоящий Павел не злоупотреблял подобным, недаром на приказ принести вина лакей выказал крайнее удивление. Но, будто зная, что за такую ошибку ругать не буду, принес, дурак, коньяку…