Штрафники 2017. Мы будем на этой войне
Шрифт:
— Мамба! Мамба! — продолжал кричать Куба.
Янычар сидел молча, расширенными глазами глядя на друга, забыв обо всём.
Выглянувший из кабины пилотов Негатив крикнул:
— Командир! Держитесь, сейчас будет удар! Даст Бог, по касательной упадём!
Тут же послышался треск ломаемых деревьев, сильный удар. Янычар полетел по салону, больно ударился, сознание окутала темнота…
Возвращение в мир звуков случилось сразу, словно переключили тумблер. Он услышал знакомый голос Кубаева:
— Командир, ты как?
Янычар скосил глаза и увидел его, стоящего рядом на коленях.
— Не
— Нет, вроде, — ответил Кубаев.
— Как ты?
— Цел. Шибануло только здорово, отключился, а когда очухался, вынес тебя, а Бек и Негатив помогли.
— Как они?
— Тоже в порядке, рацию пытаются выдернуть из покорёженной машины, зажало её там, а куда мы без связи? «Мишку» потом вызвать не сможем.
— Мамба? — спросил Туркалёв, уже зная, что скажет Кубаев.
И всё же ответ Кубы стал неожиданным.
— Раздавило его совсем. При ударе машину сплющило, оба двигателя рухнули в салон, как раз на Мамбу… Не вытащить его. Мне и тебе повезло. Если бы первым ударом о деревья не отшвырнуло от Мамбы, то двигатели задавили бы живьём… Негатив и Бек даже сознания не теряли, а вот обоих пилотов «Шилка» почти пополам разрезала…
Куба никак не мог выговориться, испытывая шок.
Янычар опять попробовал пошевелиться. Боли нет. Кости, похоже, целы. Он опасливо сел, всё ещё ожидая неприятных сюрпризов от плохо слушающегося тела. Осмотрелся по сторонам. Кругом лесная чаща с густым подлеском, с подушкой снега, укрывающего всё вокруг. Сзади что-то трещало. Обернувшись, Туркалёв увидел метрах в пятидесяти то, что осталось от вертолёта — груду покорёженного металла, зарывшегося в землю, выворотившего её на белое покрывало снега. В разрывах чёрных клубов дыма нет-нет, да и просматривалась приличная просека из переломанных стволов. Сбитый вертолёт пошёл по касательной, это и спасло разведчиков. Если бы машина рухнула отвесно, одного везения было бы мало.
Подошли Негатив и Бек, гружёные оружием, боеприпасами, без рации. Оба выглядели разочарованными.
— Ты как, командир? — спросил Бек.
— В порядке, — ответил Янычар, вставая, чувствуя, как всё плывёт, но быстро обретает привычную чёткость форм.
— Не получилось рацию вытащить, — сказал Негатив. — Там уже горит всё. Оружие ещё смогли унести и то хорошо.
Парни смотрели на командира, ожидая приказа.
— Группа, внимание, — произнёс Янычар. — Разобрать личное оружие. Негатив, теперь за снайпера ты. Почтим память товарища…
Они постояли, склонив головы, затем передёрнули затворы и, подняв автоматы вверх, дали по короткой очереди, прозвучавшей хлопками. Затворы, лязгая, выбросили несколько гильз, утонувших в снегу.
Теперь первым шёл Негатив, повесив свой «вал» на плечо, используя для этого ремень, крепящийся за антабку на прикладе. В руках он держал «винторез» Мамбы.
Следом шёл Куба, третьим двигался Бек, замыкал колонну Янычар. Они привычно держали оружие «ёлочкой», то есть, если один контролировал местность слева от себя, то идущий за ним, контролировал местность справа, держа оружие в том направлении. И так через одного.
Предстоял
День только начинался, так как вертолёт вылетел рано, с рассветом. Сбили его, скорее всего, когда пилоты не ответили на запрос «свой-чужой». После этого автоматика «Шилки» взяла прицел с упреждением и двумя очередями спаренных четырёх стволов уничтожила машину, убила Мамбу и пилотов.
Через несколько часов нелёгкой ходьбы услышали рокот двигателя, донёсшийся издалека. Согласно карте, на их пути должна проходить трасса. Сблизившись, встав кружком, парни приняли решение захватить транспорт и часть пути проделать на нём.
С вершины невысокого холма открывался вид на трассу, огибающую подножие, а в морозной пелене просматривались дымящиеся развалины Красноярска. Оттуда доносился приглушённый расстоянием гул канонады. Это передовые части войск Объединённой Оппозиции вышли к правобережной окраине и сходу вступили в бой с федералами. Наступление, о котором говорил Астроном, началось.
По трассе время от времени проходили небольшие колонны крытых «КАМАЗов», «Уралов», шли танки, БМП и БТРы. Вся эта сила стягивалась в город. Одиночных машин видно не было. В любом случае в захвате транспорта имелся смысл, поэтому решили устроить засаду на небольшом возвышении. Оно напоминало земляные отвалы, когда-то оставшиеся от дорожных работ, уже давно уплотнившиеся и слившиеся с ландшафтом.
Начали быстро спускаться по крутому склону, почти бесснежному, его выдувало бесконечными ветрами. Ноги срывались, скользили по промороженной земле. Парни торопились, ведь в любой момент могла показаться очередная колонна, тогда группа, облачённая в маскхалаты «Склон» с грязно-белыми разводами рисунка, хорошо видная на бесснежном холме, обречена.
На их удачу трасса пока пустовала. Спустившись, в хорошем темпе побежали к намеченной возвышенности у дороги, в несколько прыжков преодолев небольшой подъём на неё и сразу падая в снег, почти сливаясь с ним.
Даже не успели перевести дыхание, как послышался одиночный гул мотора. Пока всё складывалось как нельзя лучше, не считая, конечно, потери Мамбы.
Из морозного тумана выплыли очертания крытого тентом «КАМАЗа».
— Один идёт, — сказал Бек. — Больше двигателей не слышно.
— Что под тентом? — высказал всеобщий вопрос Куба. — Если пехота, то…
— Негатив, работай по кабине, — скомандовал Янычар. — Мы работаем по тенту. Как только машина останавливается, Бек садится за руль, я — рядом, Куба и Негатив — в кузов, но осторожно, сразу не суйтесь: там может кто-то уцелеть, если вообще кто-нибудь есть.
Машина приближалась, когда до неё оставалось не более тридцати метров, Негатив дважды выстрелил. Оба выстрела прозвучали один за другим подряд. Лобовое стекло расцвело сетью трещин вокруг двух дырок, образовавшихся напротив мест водителя и пассажира.
«КАМАЗ» завихлял по дороге и ткнулся возле разведчиков в тот самый земляной отвал, укрытый снежным покровом. Из засады сразу же открыли беглый огонь по кузову, обтянутому тентом тёмно-зелёного цвета. Кузов сотрясался от ударов мощных бронебойных пуль, а тент превращался в рваные лохмотья.