Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Лобанов Сергей

— Наташенька, пойдёмте, я провожу вас, — сказал Седых.

— Да, конечно… — отозвалась девушка, не поднимая головы.

Они ушли, а парни занялись подбором вещей для себя, Негатива и командира.

Седых и Наташа подходили к штабу, где толпились журналисты. Девушка остановилась, повернулась к Негативу и влепила ему хлёсткую пощёчину, а потом ещё несколько обеими руками.

Седых не отворачивался, катая желваки.

Вдруг Наташа бросилась ему на шею, поцеловала в губы, сказала:

— Дурак!

И

убежала.

— А я думал, что знаю женщин… — пробормотал Негатив, потирая ладонями горящие щёки, глядя ей вслед.

Когда пришёл вертолёт, Вика и Янычар молча стояли у штаба, глядя, как поднимая снежные завихрения, садится винтокрылая машина.

— Давай прощаться, Вика.

— Да, пора, — произнесла девушка, опять глядя карими снизу вверх.

— Прости меня, — виновато сказал Туркалёв.

— Глупенький, мне хорошо было.

Янычар увидел, как заблестели глаза девушки, наполнились слезами.

— Почему всегда должно быть так, а Лёша?

— Как?

— Когда с кем-то хорошо, то обязательно нужно расставаться?

— Не знаю… У меня по-другому никогда не было.

Вика вздохнула:

— А ты знаешь, у меня тоже. Я тебя часто вспоминала. А ты думал обо мне?

— Почти каждый день, — не моргнув глазом, ответил Янычар.

— Врёшь… — опять вздохнула девушка. — Почему вы, мужчины, всё время врёте нам?

— Наверное, чтобы не огорчать. Но я, правда, никогда не забывал тебя. У меня ведь не так много женщин было, как, может быть, ты думаешь. При моём образе жизни это не мудрено. Среди них ты занимала не последнее место, могу тебе в этом поклясться.

— Спасибо и на том, — невесело усмехнулась Вика. — Знаешь, мне давно не даёт покоя вопрос: почему лучшие мужчины, от которых могут быть лучшие дети в плане приспособленности к жизни, благодаря передавшимся генам, вынуждены рисковать, зачастую так и не давая продолжения роду? Почему их жизни часто обрываются на взлёте? А неспособные должным образом защитить потомство, слабые и часто трусливые, плодятся как грибы после дождя?

— Наверное, это месть Природы за всё причинённое ей. Она устраняет человечество как вид, потому что люди уничтожают её. Она просто защищается.

— Более точного и ёмкого ответа я, наверное, не получу, — удивлённо вздохнула Вика. — Как хорошо ты ответил, прямо в точку. Значит, война тоже месть Природы?

— Конечно. Она уничтожает людей их же руками. Но может и по-другому, наводнения там всякие, извержения вулканов, землетрясения. Однако война не менее эффективный способ.

— С тобой интересно разговаривать. Мне так не хочется улетать… У тебя кто-нибудь есть?

Янычар покрутил головой.

— У меня тоже никого, — призналась девушка.

— А как же там, в блиндаже? Ты сказала, что не одна?

— Какие же вы, мужчины, наивные! Как дети. Ну, кто у меня

может быть, когда я извожу себя вопросом: почему сильные уходят, а слабые остаются? Мне не нужен слабый отец моих детей.

— Разве таких среди гражданских нет?

— Есть, наверное, но мне что-то не попадались. Поэтому у меня нет никого, я тебе сказала неправду. Это всего лишь защитная реакция. Ты не обратил на неё внимания. И мне это понравилось. Так и должен поступать более сильный для продолжения рода. Твой на тебе не окончится, Лёша. Я тебе обещаю.

— Ты с ума сошла, Вика? Война идёт. Меня могут убить в любое время.

— Тебя не убьют, Лёша. Я верю в это. У нас будет сын, похожий на тебя.

— Лучше девочку, мальчики к войне…

— Нет, Лёша, сын. Он будет такой же сильный, как ты. Способный защитить свой род.

— Вика…

— Что?

— Если будет мальчик, заклинаю тебя, не отдавай его в военное училище. Хватит моего отца и меня. Я в своё время не послушал его, а зря.

— Он сам выберет свой путь, потому что будет способным принимать самостоятельные решения. Как ты хочешь назвать своего сына?

— Я не знаю… Пусть будет, как мой отец — Николай.

— Хорошо.

— А если всё же девочка родится? Назови её Викторией. Победительница — это хорошее имя.

— Я согласна. Я люблю тебя, Лёша. Я буду писать на адрес этого полка.

— Меня в любое время могут перебросить на другой участок фронта. У меня такая служба.

— Тогда возвращайся к нам после войны, когда всё закончится. Ты помнишь мой адрес? Я тебе говорила.

— Да, помню.

— Я надеюсь, сейчас ты не обманываешь меня. Я с сыном буду ждать тебя там после войны. Возвращайся обязательно.

— Я обещаю, Вика.

— Лёша, ты любишь меня?

— Сейчас чувствую, что да, я тебя люблю, — уверенно сказал Янычар.

Девушка улыбнулась, потянулась к нему, слившись в долгом поцелуе, нехотя оторвалась, развернулась, пошла к вертолёту, не оглядываясь.

Янычар смотрел ей вслед, а потом на вертолёт, взмывший в небо и исчезнувший вдали. Потом вернулся на склад, где парни увлечённо копались в шмотках.

— Вот и командир, — произнёс Негатив. — А мы тут от щедрот Петровича обновки подбираем, тебе кое-что нашли, но нужно примерять, сам понимаешь.

— А чего у тебя с мордой лица? — поинтересовался Янычар, глянув на товарища более пристально.

— Да… Так… Пока ехали на броне, ветром холодным обожгло…

— Чё ты мелешь? — удивился майор. — А у вас чего глазки такие хитрые? — спросил у остальных, старательно делающих вид, что разговор их не касается. — Ну-ка, колитесь…

Парни упорно отводили глаза, особенно Негатив.

— Щас кросс побежите с полной выкладкой, — шутливо пригрозил Янычар.

— Наташа меня ухайдохала, — как-то виновато ответил Седых.