Штука
Шрифт:
– Полчаса еще, – махнул рукой Затейник и принялся щелкать секатором, прореживая кусты. – Ну, как, тебе есть, что сказать на Круге?
– Ну, не знаю, – проговорил я. – Смотря, что спросят…
– Что спросят… – хохотнул Затейник, разглядывая цветок. – А если спросят: «Где Сердце?»
Искоса поглядел на меня.
– Откуда вы знаете? – пробормотал я.
Надо же! Еще Круг не начался, а меня уже принялись окучивать. Причем, в буквальном смысле
– Можно догадаться, куда вы могли ездить с завхозом ночью, –
«Неужто Баян настучал? – тупо подумал я. – Или Матвеич намеренно распространяет слухи? Подманивает, гад, чужака…»
– Дело не в том, что тебе стала известна наша заветная тайна, – Затейник увлеченно копался в земле каким-то металлическим штырем на ручке и, говорил со мной нарочито небрежно. – Дело в том, сумеешь ли ты сохранить эту тайну. Я всегда был против того, чтобы завхоз единолично распоряжался таким ценным секретом. Вообще-то правильнее было бы, чтобы этой информацией владели Держатели. Или, хотя бы, первый из них…
«Вот это номер, – думаю, – Затейник решил раскрутить меня на информацию? Уж не он ли и есть тот самый засланный казачок? Это было бы слишком…»
– Думаю, в целях твоей же собственной информации, тебе стоит поделиться подробностями вашей поездки. Только со мной. Гарантирую: никто не узнает о нашей беседе…
Ну, как вести себя в подобной ситуации? Откуда мне знать, кто прав – завхоз или Держатель?
– Вообще-то, – говорю, – Это не моя тайна.
– Правильно, – кивает этот хитрец. – Это тайна Клана. А Клан – это я.
– Я думал, Клан – это Владыка, – я решил, что лучше будет прикинуться простачком. Ну их всех к лешему, вместе с Владыкой…
– А ты еще подумай! – посоветовал Затейник. – Как следует. Ну, иди, иди…
Я продолжил свой путь к спортивному корпусу. На всякий случай решил пойти более длинным путем – мимо медпункта. Но сделав несколько шагов, я в нерешительности замер.
На пороге, под табличкой с красным крестом и обвитым змеей бокалом стояла эффектная женщина в коротком белом халате. Курила.
Несколько подготовленный предыдущей встречей, я легко узнал Мегеру.
– Что-то беспокоит, молодой человек? – поинтересовалась она низким голосом с эдакой сексуальной хрипотцой. – Сердечко, нервы?
– С чего вы взяли? – продвигаясь неуверенно, бочком, спросил я.
– Ну, с таким знанием, как у тебя, – я бы беспокоилась, – прищурилась Мегера, выпуская из расширившихся ноздрей две струйки дыма. – Точно все в порядке? Я ведь могу транквилизаторов дать. Такая голова не должна подвергаться лишним нагрузкам. Особенно теперь…
Я не вполне понимал – она говорит всерьез, издевается или действительно, хочет вывести меня из себя? Криво улыбнувшись, я проследовал дальше. И даже не удивился, наткнувшись за поворотом на Крошку.
Та смотрела на меня с подозрительностью и откровенной неприязнью.
– О чем ты говорил с Мегерой, Близнец?
– О здоровье, – ляпнул я. – Здоровье, мол, не раздует в последнее время. Голова чего-то болит. Давление, наверное…
– Ты кому лжешь, Близнец? – холодно сказала Крошка. – Вы говорили о Сердце?
– Да…
– Что?!
– И сердце, – говорю, – немного колит…
Крошка даже задохнулась от ярости. Уже собиралась вылить на меня какой-то ядовитый словесный поток, но вдруг запнулась, опустила голову и быстро ушла. Я обернулся.
За моей спиной, возле «уазика» с открытым капотом стоял Угрюм. Поманил меня пальцем и принялся вытирать руки куском ветоши. Я послушно приблизился.
– Вынюхивают? – не столько спросил, сколько констатировал Угрюм. Посмотрел по сторонам – очень характерный, острый такой взгляд, как у разведчика из кино.
– Так точно. То есть, да…
– Понятное дело – вынюхивают. А ты держись. Знаешь, что такое государственная тайна?
– Более-менее.
– Это, брат, такая тайна, за разглашение которой полагается высшая мера наказания. То есть расстрел.
– У нас мораторий на смертную казнь…
– У вас, может, и мораторий. Да только люди предпочитают умирать, но никому про Сердце ничего не сболтнуть. Понял?
– Понял… А почему – «люди»? Один же вроде знал, кроме Матвеича…
Угрюм глянул на меня как-то удивленно и жалостливо. По-отечески похлопал по плечу:
– Дурак ты, Близнец. Неужели не понимаешь? Ты вроде красной тряпки для быка. Взгляд отводишь, отвлекаешь внимание. По сути ты – расходный материал. Про хвост ящерицы слышал? Вот ты такой хвост и есть.
Мне стало нехорошо. Пробормотал:
– А зачем вы мне это говорите?
– Жаль мне тебя, – сказал Угрюм. – Вроде и толк из тебя выйти может… Так не дадут. Сожрут свои же…
Меня неприятно осенило:
– Вы что же, свое покровительство мне предлагаете?
– Зачем сразу «покровительство»? – скривился Угрюм, как бы невзначай повернулся вокруг себя, огляделся, смахнув попутно тряпкой какую-то несущественную пыль с двигателя. – Возможно ведь нормальное товарищество.
– Сотрудничество? – уточнил я.
– Называй, как хочешь, – охотно отозвался Угрюм. Он нахмурился, и теперь, как нельзя лучше, оправдывал прозвище.
– Хм… Угу… Я подумаю, – уклончиво проговорил я, чуть не бегом, продолжил свой путь.
– Подумай! – рыкнул вслед Угрюм. И теперь в его голосе послышалась угроза.
У входа в корпус наткнулся на Тихоню. Даже чуть притормозил, чтобы и тому дать возможность попробовать мою психику на крепость. Но Тихоня стоял неподвижно, засунув руки в карманы неряшливого серого пиджака. На меня он смотрел иронически, словно видел насквозь и давно уже сделать необходимые выводы…