Штурмовая пехота
Шрифт:
Поднять автомат я не успевал.
Пришлось ударить локтем по обманчиво тонкой, как прутик ноге, сбивая врага с равновесия. Дрищ засвистел, попытался выстрелить, но рука уже ушла в сторону, и струя газа омыла стенку, а не мою рожу. От мерзкого запаха все равно зачесались глаза, потекли едкие, обдирающие кожу слезы.
Я выстрелил вверх, прямо в стоящего на грибе врага, и он упал на меня, как вешалка с одеждой. Голова, твердая, словно металлическая, шарахнула мне по шлему, и тот зазвенел,будто колокол. Коленка
Но на пол он меня свалил, и оказался сверху, чешуйчатые пальцы вцепились в горло.
Все поплыло, я попытался ухватить запястье дрища, и сил на это хватило, но вот сжать уже не смог. Попытался разозлиться, спровоцировать всплеск адреналина, но гортань моя уже хрустела в чужой хватке, и одного, последнего, самого важного вдоха мне не хватило.
И в этот момент, почти теряя сознание, я расслабился, открылся, как уже было не раз.
Меня понесло вверх, в сверкающий водоворот, состоящий из разноцветных пузырей. Один из них прилип к моему лбу, и я услышал пение, второй коснулся пальца, и обрывки чужих слов полезли в мозг.
Это нельзя было назвать чтением мыслей, нет.
Когда я заглядывал в дрищевский танк, я тоже никакие мысли не читал, я просто отчего-то знал определенные вещи… Несколько мгновений понимал разное, но не мог сохранить это знание, отложить в памяти, чтобы его использовать…
Нечто похожее происходило и сейчас, я парил в облаках информации, которые невольно распространял вокруг себя убивавший меня дрищ. Я не мог их не «вдыхать», как цветок не имеет возможности не пахнуть, или акула не имеет шанса прекратить вечное движение.
Да, я понимал не все, какие-то обрывки, но даже их хватало, чтобы мой мозг дергался, пытаясь сложить картинку. Ну и вносила свою лепту нехватка кислорода, нарастающая резь в груди, скрежет в шее, тяжелый гул в ушах и прочие «радости» удушения.
Потом дрищ осознал, что происходит, и его это, судя по всему, неприятно поразило.
Он попытался разорвать хватку, одновременно физическую и ментальную, и я смог вдохнуть.
— Шшшш! — ударило мне в уши, и я ощутил резкий запах фиалок.
И тут же ударил коленкой туда, где должен находиться ребристый и твердый на вид, но уязвимый живот, единственное слабое место этого существа. Дрищ вздрогнул,повторно вцепился мне в горло, но я уже нащупал на поясе рукоять ножа и потащил за рукоятку…. Давай, давай, вылезай!
Океан черноты нахлынул, опять взвихрились разноцветные пузырьки, норовя облепить со всех сторон. Но я попытался отстраниться от них, поскольку главное, нужное мне знание, уже выловил — наверняка потому, что мой противник об этих вещах активно думал, и они находились на поверхности его сознания.
И сейчас я должен был победить, чтобы смогли победить мы все.
Первый
Мне доводилось втыкать нож в человеческое тело, и там ощущения были очень похожие. Тогда правда уколотый истошно завопил и рванул прочь, так что добивать его пришлось из автомата.
Тут я шансов дотянуться до калаша не имел.
Я ткнул еще раз, третий, и повел в сторону, вспарывая что-то слишком плотное для обычного мяса.
— Ыхххх… — произнес дрищ, и поток его мыслей начал «мерцать», двоиться и распадаться.
Он не чувствовал боли, но осознавал потерю физической целостности и функциональности организма. Пытался что-то сделать с этим, поскольку контролировал внутренности так, как мы, люди, не можем, почти как пальцы, но я не давал, я рубил и колол, превращая дышащее, трепещущее «сердце» в кашу.
И враг мой не выдержал, «погас» и отвалился в сторону.
Воздух хлынул в мое освобожденное горло, и обжег его, словно кислота, но потек дальше, в легкие.
— Серов?! — прокричал кто-то в самое ухо, и я не понял, кто именно.
Рядом грохотало и трещало, вопило и топотало, и вроде бы даже шел бой, но куда он шел и зачем — я пока не мог сообразить.
Прошло то, что мне показалось часами, и я наконец сфокусировал взгляд и продышался. Обнаружил, что лежу под тем же грибом, тот моргает как и раньше, в комнате воняет пороховым дымом, но очередей не слышно… мы одолели, или одолели нас?
— Вот и он, лежит, слюни пускает, обалдеть! — радостный голос принадлежал Эрику, ходячему геморрою, и это значило, что победа все же за нами.
Цепляясь за стенку, я с трудом поднялся.
Один из грибов был иссечен очередями, в его искореженном нутре искрило и клацало. Трупы дрищей валялись тут и там, один так и сидел в кресле, упав многоглазой черной башкой на консоль, по которой в разных направлениях бегали алые и белые огоньки, и руки его были раскинуты, словно он пытался обнять устройство.
С телами нелюдей происходило то же, что и всегда, они спешили разложиться, перейти в газообразное состояние, будто не принадлежали этому миру.
— Ммать… — только и сказал я, поскольку знал, что надо сделать, чтобы отключить все это, не только консоль, но и весь исполинский комплекс, спрятанный в недрах дредноута. — Ешь меня кони.
Человеческие тела тоже присутствовали, и судя по ним, из штурмовой группы выжил только я. Из тех, кто ворвался за нами, погиб еще один, и двоим — в их числе Нагахире — пытались оказать помощь, и целых у нас во взводе осталось похоже меньше, чем раненых.