Шум за стеной
Шрифт:
Вернувшись, Николин бросил на траву обкатанный морем обломок большой кости.
– Возможно, от кита, – сказал он. – Крупные животные должны скрываться в глубоких местах.
– А другие люди сюда заходят? – спросила Елизавета Ивановна.
– Других людей нет. Местность, полагаю, совершенно ненаселенная.
– Странно, – сказала Елизавета Ивановна. – Обычно на Черном море не протолкнешься. На каждом квадратном метре по отдыхающему. Мы в прошлом году были с Сашенькой в Евпатории…
– Так это ж не Черное море, – сказал Петр Петрович. – Ничего общего.
– Я понимаю, –
И замолчала, ждала, что Николин что-нибудь объяснит. Если у человека море в квартире, то он-то уж должен знать, откуда оно взялось.
– Это вовсе не Черное море, – сказал сосед. – Понимать надо.
Далеко-далеко пролетела птица, видно было, как она снижается к волнам и снова взмывает вверх.
– Мои конкуренты, – сказал Петр Петрович. – Иногда улов на берегу оставить опасно. Налетят чайки и все растащат. Ну прямо стрелял бы их. Самим лень вылавливать, меня эксплуатируют.
– Все-таки не понимаю я с морем, – сказала Елизавета Ивановна, не дождавшись объяснения. – Какой это район?
– Эх, Лиза! – вздохнул Николин. – Если бы все так просто, у каждого бы море в квартире было. Каждому хочется. Я сначала подумал, что имею дело с Индийским или даже Тихим океаном.
– Быть не может!
– Но моя наблюдательность заставила меня пересмотреть свою первую теорию. Не океан это, а неизвестный водный бассейн.
– Так я думала, что все моря уже открыты, – сказала Елизавета Ивановна и мысленно укорила себя за глупость: ясно, что открыты.
– И даже не на Земле это море, – сказал Николин и сделал долгую паузу, глядя на соседку искоса.
– Как же так? – сказала Елизавета Ивановна. Надо ж было что-то сказать.
– А ты наверх посмотри. И сразу все сомнения пропадут.
Елизавета Ивановна послушно поглядела наверх, куда показал Николин. Там, в дополнение к обычному солнцу, что светило слева, было еще одно солнце, поменьше размером, оно ясно проглядывало сквозь листву.
– Вот так-то, – сказал Петр Петрович. – И это дает моему явлению научное объяснение. Я по этому вопросу осторожно с одним учителем разговаривал, популярную литературу просматривал. Есть, понимаешь, одна теория про параллельные миры. Не слыхала? Вот и я раньше не слыхал. А теперь увидал. В общем, будто Земля не одна, их несколько, и они между собой могут касаться. Теперь понятно?
– Так как же? – спросила спокойно Елизавета Ивановна. – Они бы коснулись, и выплеснулось бы ваше море в наше.
– Парадоксы, парадоксы, – сказал Петр Петрович, разводя руками. – Но не в этом дело. Море есть, и это самый реальный факт. Награда мне за мой долгий жизненный путь. И купаться можно. У тебя, Лиза, купальник есть? В следующий раз приноси, купаться будем.
Странно, подумала Елизавета Ивановна, обыкновенный человек, на улице и не поглядишь, и вот – собственное море. И никто не заметил, как эти миры соприкасались. Конечно, если бы кто-нибудь из ученых поглядел, наверное бы, объяснил.
– Можно прожить всю жизнь без счастья и, так сказать, не вкусить. Но некоторым людям выпадает по лотерее. И если много выпадет, хуже. Каждый знает, как истратить
– Я в садик пойду, – сказала Елизавета Ивановна. – Лучше пораньше заберу Сашеньку. А то погода плохая.
– Я бы, – сказал Петр Петрович, провожая соседку до двери, – с удовольствием пригласил бы сюда и Сашеньку. Девочка она хорошая, послушная. Но сама понимаешь, начнет она рассказывать иным детям, а те своим родителям – начнутся сплетни, пересуды: зачем ему море, еще жаловаться начнут. Ты уж меня прости…
Петр Петрович был человеком, в общем, незлым. Проблема с Сашенькой его, видно, задела. Иначе с чего бы он, придя в тот же день попозже, завел снова разговор об этом?
– Человек я одинокий, – сказал он, присаживаясь за стол в ожидании чая. – И единственная у меня радость – море. Какое-никакое, но свое.
– Хорошее море, – сказала Елизавета Ивановна.
– И должен тебе сказать, Лиза, что за последние годы ты оказалась тем человеком, к которому я почувствовал искреннее расположение. Нет, не качай головой, ты человек хороший, отзывчивый и, главное, сдержанный. Мне же тоже нелегко – распирает от желания поделиться с кем-то событиями моей жизни. Ведь хожу я на берег, ловлю рыбу, любуюсь закатом, привык даже. Но разве можно Робинзону жить без Пятницы? Нельзя.
– Ну почему со мной делиться? Мало ли кто…
– Нет, ты не понимаешь. Потом поймешь. У меня же планы есть. И не маленькие. Вот ты, например, человек не очень обеспеченный. Не возражай. А мы с тобой можем неплохие деньги зарабатывать, пользуясь дарами океана. Не отмахивайся, Лиза, от своего счастья. Ничего незаконного в моем море нету. Я за него квартплату плачу. Оно где? У меня в квартире, внутри. В твоей его нету, у соседей сверху нету, сам проверял. Да, я о чем поговорить хотел – о Сашеньке. С твоей точки зрения, нехорошо получается – ребенок остается без свежего воздуха. Я подумал, может, мне ей глазки завязать, а?
Елизавета Ивановна обиделась. Вроде бы человек от чистого сердца предлагал добро ребенку, но как же ты будешь завязывать глаза девочке, которая еще в школу не пошла? Как бандиты какие-то… Но вслух она ничего не сказала, а из-за этого ощутила неприязнь к себе самой, словно предала Сашеньку. И сосед почувствовал, как у Елизаветы Ивановны изменилось настроение, смешался, стал нести какую-то чепуху про физику и параллельные миры. Потом ушел, даже вторую чашку чая пить не стал. Вечер был испорчен.
Елизавета Ивановна мыла посуду, но что-то ее грызло, что-то надо было сделать. Потом поняла. Заглянула в ванную и послушала. Море шумело, ровно и мерно. Уу-ух – разбивается волна о песок, ползет обратно. Там, наверное, яркие звезды, как в Крыму. Заглянуть бы туда, хоть на минутку.
Елизавета Ивановна захлопнула дверь в ванную, вернулась на кухню и пустила струю в рукомойнике на полную силу, чтобы не было слышно морского прибоя.
Рано утром, в воскресенье, Сашенька еще спала, Елизавета Ивановна не успела поставить кашу на плиту, как снова звонок. Ну конечно, он. Она даже улыбнулась: