Шут и император
Шрифт:
— Пожалуй, ты прав. У тебя есть для меня какое-нибудь задание?
— Есть кое-что, чем я предпочел бы заняться сам, но моих дурацких способностей на все не хватает. Симон считает, что Азана убил кто-то из здешних постояльцев. Я бы поставил на Петра, нашего знакомого мясника, но это всего лишь подозрения. Неплохо было бы последить за моими соседями, выяснить, чем они промышляют и что говорят, если, конечно, ты уже восстановила силы для такого дела.
— Договорились, — сказала Талия. — Скучная работенка, но я сделаю ее.
Она накинула
— Между прочим, — небрежно произнес я. — Как, интересно, капитан Станислав узнал пароль гильдии?
Она застыла, потом медленно опустилась на постель рядом со мной.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Это моя вина.
— Давно пора было рассказать мне все.
— Я как раз шла к нему на свидание, когда на меня напали и бросили подыхать прямо на дороге. Он был одним из моих любовников во дворце.
— И одним из твоих воздыхателей, разумеется.
— Разумеется, — согласилась она. — Когда я не пришла, он встревожился. И пошел искать меня. Именно он нашел меня, полумертвую, на улице. Он тайно перетащил меня к себе, обработал раны, в общем, выходил меня.
— Сам?
— Нет. Когда он уходил в город, его сменяли верные слуги. Чин имеет свои привилегии. Он также привел хирурга, который худо-бедно подштопал мои раны. Не гвардейского лекаря, а одного старика из еврейского квартала, умеющего держать язык за зубами. Наверное, я много выболтала там, пока валялась в бредовом состоянии. Потом я пошла на поправку, и Станислав поведал мне, о чем я говорила в бреду. Но учти, что прошло уже много времени с тех пор, как на меня напали, и все остальные шуты давно исчезли. Я жутко испугалась. Меня едва не убили, а я даже не представляла, что знаю нечто очень важное. В бреду я упоминала какой-то заговор, но Станислав не сумел ничего выяснить, когда занялся расследованием. Я тревожилась о том, что в городе может появиться посланец гильдии и ему будет не к кому обратиться за помощью. И тогда, Тео, я сообщила ему пароль. Вероятно, мне не следовало этого делать, но в то время я еще плохо соображала.
Я погладил ее по плечу.
— Все в порядке. В любом случае я давно подумывал, что пора сменить пароль. У Станислава есть какие-нибудь подозреваемые?
— У него их так много, что он не знает, за кого взяться первым. По-моему, он надеется, что ты привлечешь их внимание, и он схватит их, когда они убьют тебя.
— Мне не нравится этот план. Может, он все-таки попытается схватить их до того, как они убьют меня?
— Он думает, что твое убийство сделает их намерения более очевидными.
— Ах вот как. Тут он, безусловно, прав.
Наклонившись, Талия нежно поцеловала меня в щеку, потом забралась на подоконник.
— Спи спокойно, — тихо сказала она и растворилась в предрассветных сумерках.
Утро я провел в поисках Виолы, пробежавшись по тем местам, где мы успели побывать вместе. Никакого результата, а главное, непонятно, куда еще, в сущности, она могла податься. У меня не было времени проверять наш путь до самой
Никаких хвостов или преследователей я не заметил, хотя предпринял все обычные меры предосторожности. Либо я сбил их со следа, либо тайная слежка была идеальной. Для надежности я решил не расслабляться и счел верным последний вариант. Когда действуешь в одиночку, лишняя осторожность не помешает.
Сведения о связи Станислава и Талии лишь слегка прояснили дело. Раньше я удивлялся, как Талия узнала о моем прибытии в город. Очевидно, Станислав сообщил ей, что встретил меня в «Петухе», и вскоре после этого она стала следить за мной.
Припекавшее солнце напомнило мне о том, что меня ждет царственная публика. Пройдя через все ворота и двери Влахернского дворца, я обнаружил, что Алексей пребывает в гордом одиночестве, не считая выставленной у входа охраны. Он уныло сидел на троне, уставившись в пространство и подпирая рукой подбородок. На столике рядом с ним стояли кувшин и полный кубок.
— А-а, Фесте, — протянул он. — Видишь? Я запомнил твое имя.
— Я польщен, ваше величество.
— Спой что-нибудь, порадуй мою душу, — попросил он.
— С удовольствием, — сказал я, доставая лютню.
Я спел несколько веселых песенок и героических баллад. В какой-то момент он осушил кубок и, вновь взявшись за кувшин, обнаружил, что тот пуст. Он швырнул сосуд в дверь. На звук удара мгновенно примчался слуга с полным кувшином.
— Если я закончу и этот до того, как появится следующий, — сказал император слуге, трясущемуся от страха, — то на следующих состязаниях мы полюбуемся, как ты будешь сражаться с моими медведями.
Слуга поклонился и улетучился из зала. Алексей повернулся ко мне и подмигнул.
— Дисциплина, — сказал он — Благодаря ей я так многого достиг.
— Восхитительно, — откликнулся я.
Он дополнил кубок, глотнул вина и встал с трона.
— Здесь нужно прорубить окно, — проворчал он. — Я стал императором не для того, чтобы заживо гнить в этом склепе. Где наше лучезарное светило?
— Когда я вошел, оно сияло на троне, — заметил я.
Он сделал неопределенный благодарственный жест и начал бродить по залу, опираясь на трость, инкрустированную драгоценными камнями.
— Тебе когда-нибудь хотелось стать императором? — спросил он меня.
— Нет, мой господин.
— Тогда ты, видимо, единственный, кто этого не хочет. Я окружен наследниками, лелеющими надежды, и заговорщиками, вынашивающими честолюбивые планы, и, в сущности, как раз такое окружение меня устраивает.
— Я надеюсь, вы обнаружите, что я не отношусь ни к тем, ни к другим, мой повелитель.
— Ты? Ты же императорский шут. А если император не сможет доверять шуту, то кому же он сможет доверять?