Шутиха (сборник)
Шрифт:
– А засвисти-ка ты, собака, по-соловьему!..
– Езжай, езжай, детинушка, бог подаст! – отозвался было миролюбивый Павел Лаврентьевич.
Ан нет! – не слушает его приезжий, знай свое долдонит:
– А зареви-ка ты, собака, по-звериному!..
Смотрит Манюнчиков – не до шуток становится, визитер настырный, вон уже и за булаву хватается… Взял Павел Лаврентьевич шампур с шашлыком недожаренным да с дуба полез – свистеть, как просили.
И Илья так и не довез Соловья-разбойника во стольный Киев-град. Это сделал Павло Манюромец, крестьянский
4
…И приснился Павлу Лаврентьевичу Манюнчикову страшный сон.
Будто стоит он на перекрестке, тупо глядя на указатель дорожный; да и указатель-то так себе, краска облупленная, и сбоку готические глупости нацарапаны. Крайняя табличка на запад показывает, сама кривая, и написано суриком: «К Многоглавцу Зм. Г. Звенеть три раза», – а чем звенеть-то, и не написано!.. Рядом стрелка на юг, «Шли бы вы…» – и крест в конце – видать, по-немецки; а остальные Павел Лаврентьевич все равно разглядеть не успел, потому как из-за поворота выскочил усатый паренек на пегой легкомысленной кобылке и к столбу затрусил.
Подъехал паренек, шляпой положенное отмахал и спрашивает с акцентом:
– Ист либер зи, мин херц, где здесь есть проходить дорога в замок?
– А бог его знает, – отвечает Манюнчиков, – где она здесь есть проходить, я сам только что подошел. Читай вон, на столбе написано.
– Найн, найн, – трясет париком собеседник, – ай дас наме принц Генрих, мы читать не обучены, мы все больше по фройлян части.
– Ишь ты, – смеется Манюнчиков, – а как же ты, их высочество, в документе брачном-то расписываться станешь? Или даму свою попросишь, ась, Гена?
А принц нервный попался, шпажонку свою вытащил, в нос Павлу Лаврентьевичу тычет и про дорогу нешутейно спрашивает.
Ну и махнул Манюнчиков наугад, чтоб отвязаться, – на запад махнул, где дым стоял и звенело что-то по три раза, обрывисто так звенело, нерадостно… И принц Генрих фон Клейст так и не разбудил свою Спящую Красавицу. Это сделал совершенно другой человек.
5
…И приснился Павлу Лаврентьевичу Манюнчикову страшный сон.
Будто висит он на кресте, гвоздями к нему приколоченный, а внизу толпа беснуется, лохматое солнце стоит над Лысой горой и маленький командир сирийских всадников холодную воду на свой белый тюрбан льет.
Повисел-повисел Павел Лаврентьевич, вниз посмотрел, ничего интересного не высмотрел, проснулся, побрился и на работу пошел.
6
…И приснился Павлу Лаврентьевичу Манюнчикову страшный сон.
Будто стоит он в длинной бесконечной очереди, и тянется очередь эта туда – не знаю куда, и достоявшиеся получат за горизонтом то – не знаю что; давно завершены все двенадцать подвигов, и отзвенела зурна на свадьбе с принцессой Будур, скрылся за тучу князь Владимир Красное Солнышко, и разбужена Спящая Красавица, и стоять ему в треклятой унылой очереди
И был это воистину страшный сон.
С тех пор Павел Лаврентьевич Манюнчиков страдает бессонницей.
Как погибла Атлантида
На планете Земля известный мореплаватель Христофор Колумб открыл Америку.
На Земле-Альфа известный мореплаватель Семафор Колумб проплыл мимо Америки, не заметив ее, и открыл Индию с черного хода (ибо нормальные герои, как известно на Земле-Альфа, всегда идут в обход).
На Земле-Бета-прим Америка открыла известного мореплавателя Христофора Лумумбу.
А тем временем (или не тем?!) на Земле-Зет в кубе дипломированный шаман Акведук Торнадо вызывал демона.
Демон тихо ругался в подпространстве и наружу не выходил.
– Явись! – в сотый раз взывал возмущенный Акведук. – Вылезай, кому сказано!..
– Ангела с два! – огрызался упрямый демон. – Я вылезу, а ты меня опять в «миксер» засунешь!
– Не засуну! – убеждал своего скептично настроенного оппонента вспотевший шаман. – Ей-богу, не засуну… ну явись, посидим, поговорим… Дело у меня к тебе, а?..
Услыхав о «деле», демон нечленораздельно булькнул и перестал подавать признаки жизни.
– Ну ладно! – пригрозил Акведук несговорчивому демону. – Я на тебя, подлеца, найду управу, клянусь призраком моей тети!
Начертал он на полу вторую пентаграмму, кувшин святой воды на всякий случай заготовил и прочел заклинание двадцать восьмого беспорядка.
Существо, возникшее в пятиугольнике, было невелико, в тапочках на босу ногу и со шваброй в передних лапах. Просиявший Акведук простер к нему руку повелительным жестом.
– Как зовут тебя, вызванный мною для устрашения непокорных?! – грозно спросил шаман.
– Манюнчиков, – хмуро отозвались тапочки. – Павел Лаврентьевич.
…Вначале было Слово. Однако то Слово, которое было в начале нашей истории, мы повторять решительно отказываемся. Произнес же его Манюнчиков Павел Лаврентьевич, стоя в раздумье над «черной дырой», в подвале его образовавшейся.
Дыра действительно была черная, круглая, и в ней непрерывно что-то гудело и всхрапывало, – так что Слово вполне соответствовало увиденному.
Постоял Павел Лаврентьевич над феноменом, в затылке почесал, дверь на ключ закрыл да домой отправился.
Неприятности начались на следующий день.
Первой пропала в дыре трехлитровая банка вишневого компота, на зиму сохраняемая. Пропажа ее вызвала шок у Манюнчиковой жены Люськи; жена Люська вызвала участкового уполномоченного Амбарцумяна; героический Амбарцумян вызвал усиленный наряд и уполз в дыру.
Вряд ли стоит говорить о том, что вторым после злополучной банки пропал участковый уполномоченный Амбарцумян.