Шутки старых дев
Шрифт:
К майору нас сначала не хотели пускать, несли какую-то чушь и намекали, что кабинет у него не достаточно просторный для того, чтобы можно было вместить всех нас и при этом соблюсти правила безопасности при допросе преступника. Но тут появился сам майор, и все проблемы мигом уладились, так как никто не возражал против того, чтобы побеседовать с ним в коридоре. Никто, кроме бабушки, которой не терпелось посмотреть на преступника и идти домой, чтобы вздремнуть после обеда.
– Мы вам принесли записку, – сказал Леша, забыв поздороваться.
Майор
– И почему вы туда не пошли? – поинтересовался майор.
Леша начал снова все рассказывать с самого начала, потом ему надоело, и он перешел к сути, но затем ему показалось, что майор не поймет, поэтому и он вернулся к середине, запутался и замолчал.
– Значит, записку вы обнаружили уже после того, как прошло время, назначенное вам для свидания? – проявил удивительную сообразительность майор. – Мне все ясно. Можете не продолжать. В любом случае мы сверим ее с почерком подозреваемого и с почерками всех остальных тоже.
При этом майор внимательно посмотрел на всех на нас, ожидая увидеть на лицах смятение. Но мы сохраняли потрясающую выдержку и своего волнения не выдали.
– А что будет с моим братом? – спросила Светлана, когда мы закончили писать разный бред на предложенных нам листках бумаги.
– Побудет пока у нас, – с невозмутимым видом ответил майор. – Сами понимаете, улик против него слишком много. У нас есть его фоторобот, а у него нет алиби на то время, когда произошло убийство.
– Но у него же зрение ни к черту, – заявила Инка. – Он нам сам говорил.
– Мы, в отличие от непрофессионалов, возомнивших себя сыщиками, никому на слово не верим, – с издевкой сказал майор. – Пока не будет результата медицинского обследования и заключения, что он в сумерках и в самом деле не видит ничего мельче слона, он побудет у нас.
– А потом вы его выпустите? – с надеждой в голосе спросила Светлана.
Майор почему-то замялся и ответил не сразу и весьма уклончиво.
– Там видно будет, – сказал он.
– Там видно будет! – усмехнулась Инка, когда мы вышли из отделения. – Тоже мне милиция. Я всегда говорила, что стоит попасться ей в руки, без потерь уже не выйдешь. Потом они скажут, что хоть он и не видел, во что стрелял, но все равно стрелял же и мог попасть в эту тетку Верку чисто случайно.
– И что тогда? – очень натурально вздрогнула Светлана.
– Тогда ему не выкрутиться. Скажут, что он собирался убить и убил, а то, что он физически не мог этого сделать, опустят. Или, в лучшем случае, скажут, что произошло непредумышленное убийство с отягощающими обстоятельствами. И дадут лет десять. А если докажут, что у него был соучастник, который стрелял в дверь Дашиной бабушки уже после того, как Ян уехал, на остров, то дадут еще больше.
– А если соучастника не найдут? – спросила Светлана.
– Смотри, как заволновалась, – прошептала мне Инка. –
– А если не найдут, то это дела не меняет, все равно скажут, что соучастник был, и влепят Яну еще несколько лет за то, что он его не выдает. Впрочем, что десять, что, например, двенадцать – без разницы.
– Без разницы? – пробормотала Светлана, бледнея. – Я этого не переживу, – сказала она и тут же перешла к делу. – Когда мы едем на остров? Надо выяснить у той тетки, что ей известно про убийство.
– Как она разволновалась! – с торжеством в голосе сказала мне Инка, когда Леша со Светланой отправились собираться в дорогу. – И сотрудница эта загадочная, которая на острове, сразу ей подозрительной показалась. А ведь раньше все пела, что та ни при чем...
– Любой бы на месте Светланы разволновался, – попыталась защитить я девушку. – Все-таки брат в тюрьме.
– Да плевать она на него хотела, они и знакомы-то всего ничего, – возмутилась моей недогадливостью Инка. – Они и росли не вместе, и отцы у них разные, и воспитание – тоже. Поэтому сестринскую любовь смело можно исключить, а тогда остается что? То-то и оно, что остается соучастие.
– Нельзя всех по своей мерке судить, – тихо сказала я. – Не всем же родственников подставлять в качестве приманки для убийцы.
– Ты это про меня? – всполошилась Инка. – Но ничего ведь не произошло. Наоборот, папочка мне благодарен и, наверное, весь телефон оборвал в надежде завалить меня подарками и цветами, пока я тут с тобой по сырым кельям кручусь.
– Светлана – девушка непростая, – заметила тетка Зоя, которая уже давно прислушивалась к нашему разговору. – Но сразу обвинять ее в попытке убийства я бы не стала.
– И не надо, – сказала Инка, давая понять, что это давно уже сделано ею и дополнительных обвинений не требуется. – Но у нее имеются причины для убийства, а у вашей Любы их нет. Или есть? И не могла ли ваша Люба действовать по чьей-либо подсказке?
«Отлично, – подумала я. – Теперь она снова подозревает мою тетку. Хорошо еще, что на этот раз только в соучастии».
– Ты это дело брось, – шепотом посоветовала я Инке. – Думаешь, я не вижу, как ты прокручиваешь версию о том, что Зоя подговорила слегка чокнутую Любу прикончить бедную тетю Веру.
– Но согласись: подозрительно, что записка написана Зоиной рукой, – тоже шепотом возразила мне Инка.
– А не гонись ты за двумя зайцами, – посоветовала я подруге. – Выбери себе какую-нибудь одну жертву и терзай ее, а остальных не трогай. А то я вижу, что тебе бы хотелось всех нас в тюрьму засадить. Я вот только что подумала, что, может быть, ты и убила тетку Веру. Просто так, чтобы немного поразвлечься.
– Ты с ума сошла. – Инка покрутила пальцем у виска.
– А что? – не сдавалась я. – Ты что-то очень вовремя появилась. Несколько месяцев не звонила, а тут объявилась. Не подозрительно ли это?