Шутки в сторону
Шрифт:
Теперь разговор по телефону: пара ничего не значащих фраз. «Как дела?», «Я задержусь». Но почему на нее тогда нашло такое безразличие, даже Караянов это заметил, что-то дрогнуло в груди. Неужели предчувствие? Катя ей что-то сказала… Да, она сказала: «Не клади трубку, я хотела…» А Ольга ее оборвала, сказала, что они поговорят потом. Что ей хотела сообщить Катя?!
Телефонный звонок оглушил. На этот раз нервы не выдержали у обеих, и они наперегонки бросились к аппарату. Трубку подняла Светлана. Сквозь какие-то вокзальные шумы прорезался Чернов, доложивший, что его поход
Он так и сказал: «Пока больше ничего», и это больно резануло слух Светланы.
— Что мне делать дальше? — спросил он без энтузиазма.
Ему нужны были ЦУ! Если бы она сама знала что!
— Не знаю, — сказала Светлана и положила трубку.
Она вспомнила, что до сих пор не подала о себе вестей в родную редакцию, и механически несколько раз крутанула телефонный диск.
Петрович сразу начал с места в карьер:
— Ты куда провалилась? Забыла, что у тебя срочный материал, который «Квик» заказывал?
Светлана вздохнула и вкратце обрисовала ситуацию.
Шеф сразу сбавил боевой пыл и озабоченно зачастил:
— Конечно-конечно, какой вопрос, неужели я не понимаю? Сам отец… Да, история. А что говорят подружки? А с матерью они не ссорились? Знаешь, эта современная молодежь…
Дальше он молол всякую утешительную, но малоутешающую чепуху, но кое-что дельное все-таки подсказал, дай Бог ему здоровья и побольше длинноногих любовниц. Когда речь зашла о милиции, вдруг нашелся:
— Слушай, а наш Очевидцев на что? У него же полно друзей-приятелей в органах. Он же их не кроет, как ты, во все корки, а очень даже освещает их нелегкую и опасную службу, такие дифирамбы поет, что они могли бы хоть раз ответить ему взаимностью. Слушай, ты там сиди и никуда не уходи, я его сейчас где-нибудь обнаружу, и он тебе перезвонит. Ах, ты у сестры? Диктуй телефон. Все, жди.
Хоть один относительно обнадеживающий момент за весь день. Спасибо тебе, Петрович, доброе слово, сказанное вовремя, ценится вдвойне.
Барсуков, очевидно, носился где-то неподалеку, потому что позвонил буквально сразу. По его невнятному бормотанию, перемежаемому легким чавканьем, Светлана догадалась, что его выловили, по-видимому, в буфете и не очень подробно ввели в курс дела.
— Светлана, что там у тебя случилось? — спросил он.
— У меня племянница пропала… Знаешь, как в твоих сводках — ушла и не вернулась. Нужна твоя помощь. Мы обращались в милицию, но мне показалось, что уж очень они формально относятся к таким вещам. — Она намеренно выбирала формулировки помягче, опасаясь, что Виктор ответит ей: «Ты же сама называла органы статистическим бюро».
На том конце провода воцарилась минутная пауза, в течение которой Барсуков, наверное, дожевывал свой обед.
— Задала ты мне задачу… Есть у меня один приятель, но я тут случайно узнал, он вроде отгулы взял. Ну, хорошо, мы с ним на короткой ноге, если хочешь, можем
Еще бы она возражала! А что она может предложить? Выбирать-то не из чего. Светлана продиктовала Барсукову адрес, и тот пообещал подъехать после шести вечера.
Она взглянула на часы: до назначенного времени оставалось около трех с половиной часов. Вполне достаточно, чтобы проведать профессора Караянова и поинтересоваться, не могла ли его дочь выкинуть штучку под названием «киднеппинг».
Строго-настрого наказала Ольге никуда не отлучаться и сидеть на телефоне, потому что позвонить могут:
А — Катька (это было бы величайшим счастьем!),
Б — она сама, Светлана (может, удастся что-нибудь еще разузнать),
В — из милиции (что нароет инспектор Селезнев, одному Богу известно).
Профессор Караянов, как отметила про себя Светлана, был мужчина со следами былой красоты на лице. Хотя, кажется, так принято характеризовать женщин. Ах, какая разница, красота-то все равно былая. Высокий, худощавый, подвижный и нервный, наверное, не лишенный остатков прежнего обаяния. Но, честное слово, ничего такого, из-за чего в нем можно было бы увязнуть, как муха в варенье.
— Вы сестра Ольги, если я правильно понял. — В голосе не улавливалось признаков чего-либо демонического.
— Да, я сестра Ольги, — отчеканила Светлана, без приглашения усаживаясь на стул.
— Очевидно, что-то случилось? — Он прищурил свои по-молодому яркие и живые глаза. Неужто проверял на ней свои чары, старый сердцеед?
— Случилось нечто скверное, к чему, как мне кажется, вы имеете самое непосредственное отношение.
— Вы о вчерашнем? — Он усмехнулся. — Не думал, что Ольга назначит вас своим адвокатом. Раньше она как будто в адвокатах не нуждалась.
«Боже, да он думает, что я сюда пожаловала из-за их с Ольгой постельных дел! — подумала Светлана. — И, кажется, нисколько этим не смущается. Ну и типчик!»
— Никакой я не адвокат. Надеюсь, вы заметили, что Ольга сегодня не явилась полоскать колбы после ваших великих открытий? Так вот, я пришла объяснить вам, почему она так поступила.
«А если она еще когда-нибудь прискачет сюда снова, я придушу ее собственными руками», — мысленно продолжила она.
— Ну так почему она не пришла? — поторопил ее профессор.
— У нее пропала дочь. Надеюсь, вы в курсе, что у Ольги есть дочь?
Какое-то время профессор молчал, и вовсе не потому, что он был тугодумом, просто недоумевал, какое отношение это может иметь к нему.
— Пропала? — уточнил он только для того, чтобы заполнить паузу.
— Да, она не вернулась домой вчера, ее нет до сих пор. Зато у меня есть основания подозревать, что вчера около шести вечера с ней о чем-то беседовала ваша собственная дочь, которая ранее грозилась воздействовать на Ольгу через Катю. Этого, надеюсь, вы не станете отрицать? — Светлана старательно подбирала слова, стараясь, чтобы они прозвучали достаточно весомо.