Шутки в сторону
Шрифт:
— Еще немного, и я свихнусь, — пообещала она своему отражению в зеркале, висящем на стене в прихожей.
Оттуда на нее смотрела бледная, взлохмаченная девица с ошалелыми глазами, нисколько не похожая на обозревателя газеты «Курьер» Светлану Коноплеву.
Глава 18
Соль на свежие раны
— Так ты в отпуске или нет? — недоумевал Шестопалов.
— Меня вообще нет, — заявил Ремезов, — я дух, я фантом, я тень отца Гамлета. Можешь не принимать
— Да ну, — недоверчиво протянул Шестопалов, — а я-то думал, что это сплетни.
— Сущая правда, так что готовься принять мой портфель.
— Очень нужно, особенно сейчас, когда такое творится, такое!
Шестопалов брызгал слюной от возбуждения, что свидетельствовало о том, что творилось действительно что-то в высшей степени экстраординарное, ибо в обычной ситуации он был самым настоящим увальнем, чуть ли не засыпающим на ходу. По отделу даже ходила легенда, между прочим, основанная на реальных фактах, о том, как он однажды заснул в президиуме торжественного городского собрания, посвященного очередному Дню милиции, куда был приглашен в качестве почетного гостя. И заснул так крепко, что своим раскатистым храпом мешал докладчику. Сам Ремезов, правда, при этом не присутствовал, но неоднократно слышал занимательную историю в изложении отдельских пересмешников.
— Что-нибудь прояснилось с трупом девушки? — предположил Ремезов, на самом деле уверенный в стопроцентности этого «висяка».
— Ты сядь, сядь сначала, — многозначительно посоветовал Шестопалов, широким жестом пододвигая стул.
Да уж, после подобного вступления можно было не сомневаться — Ремезову предстояло выслушать из уст Шестопалова нечто нешуточное.
Устроившись на краешке стула, он взмолился:
— Только не тяни и не размазывай.
— «Пушку» помнишь, ну ту, что нашли в сумочке у дочки Костецкого?
— Склерозом пока не страдаю, — фыркнул Ремезов.
— Так вот, на ней полно пальчиков этой соплячки, но главное — из пистолета стреляли совсем недавно.
Ремезов напрягся: это, конечно, кое-что значило, но свежая рана, которую начальство присыпало солью, щемила. Он не забыл, что Илону Костецкую и всю остальную шпану по настоянию того же начальства отпустили на все четыре стороны. А потому Ремезов не понимал шестопаловского энтузиазма.
Тот, похоже, был несколько разочарован его прохладной реакцией.
— Ты же хотел взяться за эту девчонку, как я понимаю, — заметил Шестопалов. — Теперь они не будут возражать, это уж точно. Как говорится, при всем их уважении…
— Извини, меня все это больше не касается. Если она меня теперь и интересует, то только в связи с исчезновением некой Кати Черновой. Кстати, любящий папочка недавно упрятал Илону в больницу, но, думаю, скоро я ее непременно навещу.
— Не понял, какая еще Катя? — удивился Шестопалов. — Сам же говоришь, что увольняешься.
—
Шестопалов покрутил пальцем у виска:
— Что, крыша поехала?
Ремезов оставил без внимания неуважительную вольность бывшего подчиненного и спросил:
— Лучше скажи, задушенную блондинку еще не опознали?
Шестопалов отрицательно покачал головой.
— А что говорят жители ближайших домов, они что-нибудь видели или слышали?
Впрочем, он мог бы и не спрашивать, и так все ясно: никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
— Просто злой рок какой-то! Два убийства за последние два дня, и по обоим ничего нет и не предвидится. Впрочем, первое — Котова — явно заказное, мафиозное, а потому проходит не по нашему ведомству, но дела это не меняет, — пожаловался Шестопалов.
— А что у нас, то есть у вас, по пропавшим?
— Издеваешься? Будто бы сам не знаешь, — усмехнулся Шестопалов. — Плохо.
Как будто с чем-то другим у них хорошо!
— Будет возможность — подготовь мне все, что у нас есть за последнее время по пропавшим, и особенно по девушкам-блондинкам.
Шестопалов в недоумении развел руками.
— Так ты уволился или нет?
— Считай себя внештатным сотрудником моего частного детективного агентства, — лениво отреагировал Ремезов. — Разбогатею, оплачу твои услуги.
Кстати, то, что произошло в следующую минуту, настроения ему не прибавило. На столе раззвонился телефон, и озадаченный Шестопалов, усевшись на край стола, отодвинул ворох бумаг, взял трубку.
— Шестопалов слушает…
Спустя несколько секунд Ремезов имел возможность наблюдать неожиданные метаморфозы, уже во второй раз за последние полчаса происходящие с прославившимся своей невозмутимостью Шестопаловым.
— Что? — рявкнул он и уставился на Ремезова огромными, как чайные блюдца, удивленными глазами.
Дальше он молча выслушивал то, что ему сообщал неведомый собеседник, а заинтригованный Ремезов с нетерпением ждал, когда же он узнает, что такого поведали по телефону Шестопалову.
Положив трубку, тот утер выступившие на лбу капельки пота.
— Ну и денек сегодня! Мишку Васнецова помнишь? Такой амбал, бывший спортсмен, он около года работал у Румянцева, а потом они почти одновременно ушли…
— Ну? — поторопил его Ремезов.
— Его только что нашли убитым в собственной квартире!
Ремезов в волнении привстал со стула.
— Так ведь он вместе с Румянцевым работал в охране на фирме Костецкого…
— Именно, — подтвердил Шестопалов.
Ремезов лихорадочно соображал: совпадение ли это или закономерность, что все происходящее крутится вокруг Костецкого? Дочка с пистолетом в сумке и убитый охранник. А также — Господи, чуть не забыл — Катя Чернова, которая тоже знала Илону Костецкую.