Шуты гороховые. Картинки с натуры
Шрифт:
– Но, не довольствуясь ежегодным взносом, он еще недавно позолотил иконостас на свой счет, – говорил генерал. – Да… позолотил. Вначале я упомянул о доме. Но не в роскоши сила, сила в семейном согласии. В нем и счастие. Амос Потапыч пользуется этим счастием, сплотившись в своей многочисленной семье, среди чад и домочадцев. Поэтому-то я и начал свое краткое приветствие латинскою цитатой «Concordia res parvae crescunt». Пожелаемте же ему того счастливого согласия и в новоотстроенном доме, каковым он пользовался на своем старом пепелище, а
Раздалось «ура!». Хозяин рыдал от умиления, полез через стол обнять генерала и уронил бутылки. Вино пролилось на скатерть. Гости вскочили из-за стола и лезли к хозяину целоваться. Потрясали и руки генерала.
– Качать его! Качать! – кричали гости, но недоумевали, кого качать – хозяина или генерала, а потому схватили на руки обоих и начали подбрасывать.
– Довольно, господа! Довольно! – кричал генерал.
Кой-как все уселись. Официанты понесли жареную козу.
Встал хозяин и обратился к генералу:
– Ваше превосходительство, Аристарх Никодимыч! В голове моей много чувств, но грудь моя не находит слов, дабы высказать вам благодарность, так как вы осчастливили меня, простого человека, своим присутствием и осчастливили радостными словами веры, надежды и любви в сей день, 17 сентября. Я уповаю и впредь поддерживать сирот под вашей администрацией, но пуще всего буду стараться очищать наше серое купечество от азиатского невежества и, как простой русский славянин из Ярославской губернии, буду им подавать пример пути к Европе. А с вашей стороны молю о поддержке и поощрении, так как мы учены на медные деньги и все, что по своему образованию чувствуем, до цивилизации своим умом дошли. Дорогие гости! Выпьемте за здоровье драгоценного Аристарха Никодимыча!
Опять движение стульев, опять «ура!». Гости шли чокаться с генералом.
– Ай да господин Семишкуров! Какую вы хорошую речь держали! Браво! Браво! – тихо апплодировал хозяину финансовый еврей.
Хозяин самодовольно улыбнулся.
– А теперь вы, Исаак Соломонович, скажите, – упрашивал он еврея.
– Нет, нет, я никогда не говорю. Я только слушаю, – качал тот головой и скалил зубы.
– Нельзя этому быть-с. Мы вас заставим. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а у нас сегодня обед европейский и с речами.
Но в это время поднялся с места протопоп, и хозяин замахал руками и зашикал, давая знать, чтобы шум умолк.
– Достопочтенные сотрапезники! – начал протопоп. – Я не предлагаю тоста за здоровье хозяина, ибо он искренно уже был предложен его превосходительством, но хочу в свою очередь изречь краткое приветствие именитому коммерсанту. Благочестивый купец Амос Потапыч, ревнитель храмов Божиих, подпора вдов и сирот, столп верующего семейства! Следуя по пути цивилизации, который ты предначертал себе, молю об одном: не поддайся ты веянию вредного нигилизма, да не коснется эта тлетворная гидра
Протопоп кончил. «Ура!» раздалось на концах стола. Там думали, что опять пьют за чье-нибудь здоровье. И оно, пожалуй, было уже кстати, так как хозяин, отблагодарив протопопа троекратным целованием, кричал:
– Господа! Выпьемте теперь за здоровье высокочтимого отца Иоанна!
«Ура!» стояло в воздухе. Гости снова повскакали с мест. «Качать! Качать!» – слышались возгласы, трое подскочили уже к протопопу, но хозяин остановил их и загородил собой священника.
– Братцы, духовную особу нельзя качать! – строго сказал он. – Он пастырь и рукоположен…
Гости оставили его, но на места не садились. К супругам подошел раскрасневшийся от вина седоватый купец и, растопырив руки, забормотал:
– Мы хоть и по части мусорного очищения подрядным делом занимаемся, а речь сказать все-таки можем и даже сразу обоим в жилу попадем. Плодитесь и размножайтесь!
Купец поклонился и, оборотясь к генералу, спросил:
– Правильно я, ваше превосходительство?..
– Верно, верно, старина! – одобрительно потрепал его тот по плечу.
Польщенный купец схватил его руку и, потрясая, произнес:
– И вас также высоко ценим! Вы вот нами не гнушаетесь по своему чину, а мы это чувствуем.
Обед приближался к концу. Было шумно. Тосты предлагались за кого попало и кем попало. На иные из них не обращали уже внимания. Вдруг хозяин вспомнил, что не пили за здоровье финансового еврея, а он «человек нужный». Его даже ударило в жар от такой опрометчивости, но он нашелся, как поправить дело.
– Господа, я прошу слова! – крикнул он.
– Silentium omnibus! – шутливо протянул хозяину в тон отец протопоп.
– Господа, я предлагаю выпить за здоровье трудолюбивого и почтенного Исаака Соломоновича! – продолжал хозяин. – Но да не обидится он, что мы пьем его здоровье в конце парадного обеда. Остатки всегда сладки. Выпьемте!
Тост был принят холодно, но некоторые все-таки повскакали из-за стола и лезли чокаться с евреем. Тот расцеловался с хозяином «по-русски», как он говорил, то есть троекратно и со щеки на щеку, а гостям, как вербный алебастровый заяц, учащенно кивал головой, щурился и любезно скалил зубы.
– Смотри, с жидом целуется! Ах, старый пес! – довольно громко заметил про хозяина один купец другому.
Хозяин стал просить финансового еврея сказать какую-нибудь речь. Тот и решился было, ибо хотел сгладить ею свое неловкое положение, встал с места и только начал:
– Я прошу извинения, что, так как я не славянин, то и не могу иметь и хорошего разговора по-русски…
Как вдруг кто-то перебил его и во все горло заорал:
– За здоровье пристава, так как они наши защитники!