Схватка Бессмертных Екатерина Шельм
Шрифт:
Если бы он мог исследовать это подробнее, если бы у него было несколько пациентов…
Жан усмехнулся. Обрати его семейство Дегара, они как и Ретт предложили бы ему изловить нескольких оборотней, чтобы поэкспериментировать над ними? Вряд ли они одобрили бы такие работы — спасение оборотней от укуса вампира.
Жан чувствовал, что в крови Бессмертных таится главная загадка их мира. Но вот беда — ни те ни другие не желали исследований в ущерб себе. Всех их сковывал страх, что изучение приведет к открытию их слабостей. Варварство
Жан думал о вакцине, которую кололи людям в Маркии, чтобы превращать их в оборотней. Вспоминал Терезу, воображая, что теперь она пьет кровь и убивает. Словно наяву слышал бренчание браслетов Джаи Рабах, которая была слишком сильна, чтобы выбрать себе в спутники простого смертного.
Он думал об этом и злился. Как ему надоело, что мир принадлежит не людям. Что все эти оборотни и вампиры портят ему жизнь. Что он вынужден изуродовать себя, чтобы не быть интересным вампирам, что вынужден помогать Ретту превращать людей в волков, ведь тот спас его и от королевских алхимиков и от вампиров. Спас, потому что оборотень и у него есть могущественная стая.
Злился, что слишком неказист и слаб для Джаи Рабах, старшей дочери альфы стаи.
Злился, что его опередили алхимики Маркии, что они уже нашли источники, уже изучили их и сделали экспериментальную вакцину. То, что это не конечный образец Жан был уверен. Скорее всего, первая или вторая версия. Вводят людям в далеких гарнизонах, чтобы наблюдать в замкнутом социуме.
Но они были впереди него, потому что его император утаил информацию. Скрыл от алхимиков правду о Великом союзе.
Жан потер кожу на лице, чувствуя, как под ней сокращаются мышцы. Именно в этот миг впервые он подумал: как было бы хорошо, если бы ни вампиров ни оборотней никогда не было в нашем мире.
Кто-то шаркнул гравием дорожки, выходя из дома прямо из арки под его окном, и Жан с замершим сердцем высунулся и посмотрел вниз.
Джая Рабах в богатом платье подбирала камушек на садовой дорожке. Обернулась, выискивая взглядом его окно и замерла. Жан смотрел на нее. Она на него.
Она… она хотела бросить камень в его окно? В его окно? Правда ведь. Ведь правда?
Джая не отвела взгляда, только руку опустила. Кивком показала: спускайся.
Жан сглотнул. Он боялся показаться простофилей, но ошибиться боялся еще сильнее. Указал на себя и в сад. Поднял брови, надеясь, что она поймет, что это вопрос.
И самая красивая девушка которую ему только доводилось видеть в этой жизни кивнула.
Жан закивал в ответ как сумасшедший. Бросился от окна, нацепил дурацкие маркийские тапки с загнутыми носами. Творец, ну почему у него нет нормального фрака и сапог?! Почему он выглядит как оборванец? Почему на приемах с проклятущими куртизанками он был в дорогом фраке, а сейчас в дурацкой расшитой жилетке?! Почему он не взял все свои деньги до последней марки, чтобы просто осыпать ее золотом с ног до головы и показать что он не нищий и не ничтожество?!
Жан
Пока он спускался с каждым шагом его горячность таяла. Она невеста Ретта. И она выйдет за него. Не может не выйти в сложившихся обстоятельствах. И он будет последним подлецом, если усложнит ей эту и так-то непростую задачу. Ведь Жан прекрасно видел, что Эверетт, при всех своих неоспоримых достоинствах, не особенно приглянулся Джае.
Жану очень хотелось верить, что это он понравился ей и эта преступная вера, опасная и подлая, все крепла в нем. Но черт побери, если она ему действительно не безразлична, он должен упростить ей жизнь, а не усложнить. Поэтому тогда в лавке, когда она смотрела на него так трепетно, с таким доверием, он не ответил на ее взгляд. Не показал, не признался во всех своих греховных мыслях и чувствах.
И это правильно. Он не сделает Джаю несчастней, чем она есть. Он должен ее поддержать. Помочь ей, быть ей другом. Все остальное…
Шаги его все замедлялись. По коридору от своей комнаты он чуть не бежал. Когда же выходил в сад, уже еле плелся. Спокойный, вежливо любопытствующий и только.
Джая стояла около крупного керамического вазона, из которого гирляндами до самой земли спускались красно-фиолетовые цветы.
«Орифеи. — отметил Жан походя. — Используются в кое-каких настойках…»
Это еще больше охладило его голову. Вот он какой. Ботаник, алхимик, книжный червь. Не такой мужчина нужен Джае Рабах, сильной волчице.
Она стояла босой. Варварская маркийская традиция. Платье из богато расшитой ткани открывало тонкие щиколотки и разрисованные хной ступни. На правой ноге был браслеты. Жан читал, что бусины крепят на эластичной нити, оборотни носили только украшения, которые при обороте рвались, не повреждая конечности.
— Доброй ночи, Джая-да. — сказал Жан как мог бы сказать ее брат. — Тебе не спится?
Она посмотрела на него, и Жан понял, что не он один пришел сюда, задушив романтические мысли. Джая была строгой и сосредоточенной.
— Пройдемся, лучший алхимик Галивара. — сказала она сдавленно. Пошла по садовой дорожке.
— Тебе не больно? — он с тревогой посмотрел на ее ноги на камушках.
Джая непонимающе посмотрела вниз.
— Я не ранена.
— Нет, я о том, что ты босиком.
Она пожала плечами не понимая.
— У нас не ходят босиком и для меня это странно, а на дорожке камушки.
— Для меня ты странный. — сказала она и Жан почувствовал в словах затаенную обиду.
— Разве? Хотя… — Жан представил оборотней, с которыми она привыкла общаться. Здоровенных, сильных, бородатых. — Да, наверное, это так. — признал он понуро.