Схватка с чудовищами
Шрифт:
— Ты чем-то обеспокоен? — спросила она.
— Ты слышишь какой-нибудь посторонний звук, исходящий от меня? — тихо поинтересовался он.
— Ничего не слышу, — ответила Елена, вслушиваясь.
— Еще немного, и пойдем к машине. Потерпи, — благодарно посмотрел ей в лицо Антон и подумал, что стрекот, безусловно, есть, но его забивает шум проходящих мимо машин.
— Какая же рискованная у тебя работа, милый, ходить по канату и без всякой страховки.
Вглядываясь в лицо Буслаева, прошел, чуть не задев его плечом, какой-то подозрительный
Проявлял фотопленку и печатал фотографии в лаборатории резидентуры Буслаев сам. В кадр попали, как он и рассчитывал, покидавшие «институт» по окончании рабочего дня сотрудники. Встретившись с корреспондентом «Радио Свобода», пожелавшим возвратиться на Родину, ему удалось кое-кого опознать. В числе них находился и некто Оскар Кейлеб. Основательно поработав вокруг этой личности, выяснил, что Кейлеб женат на сестре жены известного немецкого скульптора Райнера Эйхгольца.
На запрос о нем ПГУ информировало резидентуру, что Кейлеб проходит по показаниям перебежчика как пацифистски настроенный. В «Отряде-Р» заведует фототехнической лабораторией, изготовляющей документы для оперативных нужд, и преподает спецдисциплины. Это лишь подтвердило правильность выбора Буслаевым его кандидатуры.
Неплохое начало, как он понимал. Но главное впереди — скалы и подводные рифы. Пока ясно одно: Кейлеб занимается изготовлением фиктивных документов для шпионов, засылаемых в нашу страну. Знает кадровых сотрудников спецслужбы. Такого агента трудно переоценить, а значит, стоит потрудиться над его изучением. Не важен чин. Важно, чтобы агент имел прямое отношение к секретам.
Непосредственный контакт с Кейлебом установить несложно, рассуждал Антон. Прийти к нему в лабораторию или даже домой, поговорить, найти то, что нас объединяет. Но это был бы неоправданный риск. Да и вообще слишком прямо, а значит, может закончиться провалом, поскольку, стремясь обезопасить себя, Кейлеб может донести о его визите в контрразведку своего отряда.
Другой путь — предварительно создать условия для этого, зайти, что называется, с тыла: познакомиться с Эйхгольцем, а через него выйти на Кейлеба, что вполне возможно и теоретически, и практически. Путь подлиннее, тоньше, изящнее, где требуется немало выдумки, но зато надежнее. Ему Антон и отдал предпочтение.
Однако как воспримет это Эйхгольц? Захочет ли с ним иметь дело? Насколько коммуникабелен он и отзывчив? Незнакомых людей немцы домой не приглашают. И все же…
Приехав к скульптору домой на Зоненштрассе, Буслаев представился, разумеется, не разведчиком, а официально — атташе советского посольства по культуре.
— Милости прошу, — приветливо встретил его поджарый и подвижный, с одухотворенным лицом немец. — Чем обязан посещению меня дипломатом великой державы?
— Если не возражаете, я хотел бы познакомиться
— Совершенно верно, — подтвердил Эйхгольц. — Вы что же, тоже ваятель? А может быть, искусствовед?
— Видите ли… Я хотел бы рекомендовать ваши произведения для показа русскому зрителю в моей стране. Возможно, речь пойдет о вашей персональной выставке в одном из городов России.
— Весьма польщен. Проходите, пожалуйста. — Эйхгольц широко распахнул двери в помещение мастерской.
Буслаев входил в мастерскую с трепетным чувством. Посередине зала возвышалась скульптурная композиция. Над ней еще шла работа, но то, что он увидел, уже вызывало интерес и восхищение.
— Адам и Ева перед изгнанием из Рая, — пояснил мастер, любуясь своим произведением.
— Впечатляюще, — отозвался Антон. — Из-под вашего резца выходят настоящие шедевры.
По периметру огромной комнаты со стеклянным потолком были расположены стеллажи. С их полок на него смотрели многочисленные фигурки, группки, бюсты знаменитостей, мастерски исполненные и оттого вызывавшие восторг. Буслаев подходил ко многим из них, разглядывал, задавал ваятелю вопросы и выслушивал историю каждой скульптуры.
— Удивительно, — продолжал восхищаться он. — Наиболее впечатляющие работы я хотел бы сфотографировать, чтобы снимки представить в Министерство культуры СССР, — сказал Буслаев.
— Бога ради, — дал согласие хозяин дома.
— Тогда позвольте прислать фотографа. Возможно, сам приеду, если будет время.
— Как вам будет угодно, господин атташе.
О знакомстве с Эйхгольцем и предложении организовать выставку его скульптур Буслаев поставил в известность Москву. Вскоре получил одобрение и предварительное согласие.
В последующем Буслаев не раз бывал у Эйхгольца, каждый раз изобретая убедительный предлог: отбор и фотографирование скульптур, согласование отобранного материала и его описание, обсуждение условий организации выставки, объявление решения Выставкома о ее проведении.
Эйхгольц посвятил Антона в жизнь своей семьи, познакомил с женой — стройной молодящейся шатенкой. Супруга — фрау Шарлотта — сказала, что побывать в России — ее давнишняя мечта. Показала семейный альбом. На одном из фото были изображены ее сестра с мужем-американцем. Буслаев узнал в нем мистера Кейлеба. Но как встретиться с ним лично?
— Вы знаете, я ведь тоже художник. Только моя скульптура, в отличие от той, которую так искусно создает мой муж, — живая. Да. Она дышит, осязает, обоняет и даже способна бегать! — кокетничала госпожа Эйхгольц.
— Вы меня заинтриговали, — произнес Антон.
— Моя скульптура — живой человек, женщина! Я создаю модели одежды. Самые модные платья и костюмы. Многие из них отмечены дипломами международных конкурсов.
— Одеваете живую скульптуру!