Схватка с чудовищами
Шрифт:
Буслаев понимал: совершенное Обручевым было лишь покушением на измену Родине. Перед ним сидел человек, искренне раскаивающийся в совершенном преступлении. Неожиданно спросил его:
— Вы могли бы передать атташе на очередной явке с ним кое-какие материалы, которые я для него подготовлю?
Это было для Обручева неожиданным и непонятным.
— Простите, — удивился он такому предложению. — Насколько я понимаю, я имею дело с контрразведкой КГБ. Вы же… Вы же… Простите, но в моей голове как-то не укладывается то, о чем вы просите меня.
— Открою секрет: речь идет об оперативной
Ведя разработку шпионского дела, Антон имел возможность наблюдать падение советского человека — измену гражданина, воспитанного семьей, школой, институтом, обществом.
Чтобы набраться сил перед решительным броском, направился отдохнуть за город. Мысли об Обручеве не покидали его и в поезде. «Неужели „радиоголоса“, эти рупоры „холодной“ войны, могли затуманить мозги до такой степени, что он способен на предательство? — спрашивал он себя. — Трудно поверить в это. Впрочем, ложь, фальшь, властвующие над нашей жизнью, о которой они долдонят, и я ощущаю на себе. Тот же, кто подставляет свое ухо под их динамики постоянно, чувствителен, видимо, вдвойне. И зараженные зерна, бросаемые ими, попадают, таким образом, на благодатную почву, усиливая брожение ума, возбуждая психику, подталкивая к преступлению. Вероятно, именно так. В человеке изначально заложены и добро, и зло, совесть, как судья между ними. Но она зависит от того, насколько данная личность ощущает себя частичкой своего народа, человечества. Космоса, наконец. Обручева совесть подвела. Значит, он бездуховен…» Вспомнил свою гипотезу о существовании в человеке «гена паразициума» и улыбнулся.
Отбросив эти мысли, Антон переключился на то, что ждет его впереди, — встреча с семьей, желанная, как всегда, радостная, дающая заряд на всю неделю. Елене Петровне предложили на летнее время должность врача в пионерском лагере. Еще студенткой она мечтала стать педиатром. Ее же по окончании института распределили терапевтом в поликлинику для взрослых. Предложение поработать летом с детьми показалось соблазнительным — хоть на время, но осуществится ее мечта. Да и дети будут при ней. Мишу она определила в младший отряд, а Вероника пожелала попробовать себя в деле — поработать помощником пионервожатого.
Как врач, Елена поселилась в домике напротив санчасти. Просторную комнату в нем Миша вскоре превратил в лазарет для зверюшек и птах, для пресмыкающихся.
На выходные дни приезжал в лагерь и Антон.
Ехал он к жене, к детям всегда с большим желанием. Это был райский уголок Подмосковья, где можно было отвлечься от дел, отдохнуть, провести время в кругу семьи, надышаться вдоволь кислорода, искупаться в Оке, поиграть с ребятами в бадминтон, покататься на лодке. И Елена, и дети всегда ждали его приезда, огорчались, если он прибыть не мог. Вот и сейчас Мишуня встретил его у ворот лагеря.
— А я тебя ждал, — сказал он и показал бельчонка, выглядывавшего из-за пазухи.
— Где же ты его взял? В дупле беличьем?
— Что ты, папочка! Я не разоритель
— Совсем как у дедушки Крылова, — рассмеялся Антон и поцеловал сынишку.
— И вовсе нет. В басне ворона кусочек сыра роняет.
— Ждал, говоришь, меня?
— Да. Завтра пойдем с тобой подальше в лес отпускать на свободу всех, кого я подлечил: дятла, белку, галчонка.
— С удовольствием, Мишуня.
— А сейчас пойдем покажу ужат, которые вывелись у меня в дендрарии. Так интересно…
Впереди показалась Вероника в окружении девочек из ее отряда. Увидев отца, она побежала ему навстречу. Обняла, поцеловала, а Мишуню отчитала:
— Ты что же не даешь знать о себе, заставляешь волноваться? Пообедал и исчез. Даже на «тихом часе» отсутствовал. Придется сказать врачу, что не отдыхаешь после обеда.
— У меня ужата должны были появиться на свет. Мне же важно было пронаблюдать, как это происходит, — объяснил Миша.
— В другой раз отпрашивайся у меня, как это делают другие.
— Вот еще! Для них ты — вожатая, а для меня — сестренка.
— Вероня права, — объяснил Антон. — На ней за тебя лежит двойная ответственность: перед теми, кто доверил ей пионеров, и перед твоими родителями. Вот и переживает.
— А пусть Вероня сама в «тихий час» спит. А то сидит в беседке и книгу читает.
— Надеюсь, сестричка учтет пожелание братишки. — Антон тепло посмотрел на дочь, улыбнулся.
— Учту, папулечка. — Она взяла отца под руку, а Мишуню за руку и повела их по территории лагеря, к домику мамы. — И я хочу посмотреть на твоих ужат, Мишуня.
Где-то впереди промелькнула фигура Елены Петровны. Она шла с начальником лагеря, что-то доказывая ему на ходу.
— А вон и мамулечка на горизонте, — сказала Вероня.
Миша хотел побежать к ней, но отец удержал его.
— У мамы — деловой разговор. — И спросил у детей:
— Она хоть отдыхает?
— Только ночью. А так весь день на ногах, в хлопотах, в борьбе то с шеф-поваром, то с кладовщиком. Выпивохи они. Представляешь, за водку для себя расплачиваются продуктами из детского питания. Да и в санчасти у мамы дел невпроворот, — объяснила Вероня.
Прозвучал горн. Его звуки усиливались лесным эхо.
— Вас на ужин приглашают, — сказал Антон и подтолкнул детей: — Ну, кто быстрее!
— На, отнеси бельчонка в дом, — поручил отцу Мишуня и побежал за Вероней в столовую.
Поздним вечером, после отбоя, Елена и Антон обычно выходили на берег Оки полюбоваться мерцанием звезд на небосводе, диковинным отражением Луны в воде. Сидели на траве и вдыхали ароматы леса. Тихо обсуждали различные проблемы — семейные, лагерные. Елена рассказывала, какую она выдерживает борьбу с персоналом, обкрадывающим детей в питании. Продукты меняют на самогон, подкармливают ими свои семьи, а то вдруг увлеклись изготовлением тортов по случаю дней рождения вожатых. Советовалась с ним, как поступить в том или ином случае. Следуя его рекомендациям, Елена сумела поставить врачебный заслон всем этим безобразиям. И радовалась, когда фиксировала значительную прибавку детей в весе.