Схватка с чудовищами
Шрифт:
— Хотите склонить меня к явке с повинной? Но в России самим колбасы не хватает. А я пристрастился к ней и к пиву.
— Разве за этим возвращаются сыны Отечества?
— Уж не за тем ли, чтобы снова вкусить коллективизма?
— Наверное, чтобы вернуть себе достоинство и начать жить заново. Или вы полностью оевроперились?
— Да нет, русские корни никуда не денешь. Да что я говорю! — опомнился Капустин. Вставая, сказал в сердцах: — Я покинул ненавистное мне «государство трудящихся». А патриотом остался. И ценю не идеологию, а дух земли предков!
Встал
— Подпольщиков выдавали гестапо, а после войны сотрудничали с английской, а затем и американской разведкой, даже готовились к заброске в Советский Союз со шпионским заданием тоже из патриотических побуждений? — не без иронии спросил он.
— Вы не знаете условий нашей жизни здесь, на чужбине, — пытался оправдываться энтеэсовец.
— Профессия Иуды — способ выжить?
— Я солидарист-революционер, и мой долг…
— Можете не продолжать, Капустин. Главное для вас, я вижу, борьба против собственного Отечества на стороне его противников. Все остальное — камуфляж, сотканный из «молекул» и «духа предков». Вы — неблагодарный сын и матери своей, и Родины.
— Я член всемирно известной организации, а это требует почтительного к ней отношения с вашей стороны! — повысил голос Капустин.
Буслаева это рассмешило.
— Но мы-то с вами знаем, что это не так. «Славной и известной» ее сделали охочие до сенсаций журналисты. Нет, не патриот вы. И прошлое ваше всегда будет с вами. И никакой вы не идейный борец. А вот будоражить и ломать судьбы людей — мастак, этого от вас не отнимешь. А что касается России… Все, что было и есть в ней, — наша с вами история, а мы — ее родные дети. Кажется, Сергею Прокофьеву принадлежат слова: «Если ты россиянин, ты должен пройти весь путь со своим народом, а не бежать из страны». Кто-кто, а он-то знал жизнь и в России, и на Западе, оставался великим патриотом, несмотря на далеко не однозначное к нему отношение.
Капустин-Брунов вдруг изменился в лице.
— Чего вы с Мироновым от меня добиваетесь?
— Одного: перестаньте ломать судьбы соотечественников! — твердо сказал Буслаев. — Совершите решительный поступок: отойдите от Зла и сотворите Добро.
— Не безгрешен, но все же я человек добрый, — сказал Капустин.
— Святость и греховность — несовместимы, — заметил ему на это Буслаев. — Смысл жизни человека — борьба Добра со Злом, Разума с Безумием, а в конечном счете — Созидание. Что же вы построили, кроме «воздушных замков» и «железного занавеса»?
— У меня все впереди! — ответил Капустин убежденно.
Обращение матери взбудоражило душу Капустина. Но ведь за плечами его немалый груз лихолетья да и последующая деятельность не на пользу стране, в которой родился и вырос. Как быть с этим? Они, будто заноза, проникшая глубоко в тело.
Да, то была измена Родине ради спасения собственной шкуры, рассуждал Буслаев. И Капустин это сознает. Как и то, что вся его дальнейшая жизнь на Западе — продолжение предательства, совершенного на фронте. Наказание? Он сам себя наказал, лишив родительского дома, Отечества, родного русского языка. Письмо Миронова его в какой-то мере отрезвило. Он понял, что между ними —
На следующий день Антон прибыл в условленное время по тому же адресу за гостинцем для матери Брунова, да и продолжить разговор, поскольку ему показалось, что у него произошел душевный надлом. Однако Брунова не застал. Все та же блондинка ждать его не рекомендовала. Доверительно сообщила, что он обо всем доложил своему руководству. В случае появления «кагебешника» должен дать знать. Они свяжутся с полицией и организуют захват. И тогда в западных газетах и на телевидении появится сенсационный материал, компрометирующий Советский Союз и его лично.
— Материал? Интересно, о чем же? — спросил он. — Что я сделал доброе дело, привез ему привет с Родины, письмо от старушки-матери?
— Ну как же, вы вербовали Брунова, пытались заставить его работать на Москву. И не только против НТС, но и против государства ФРГ. Это уже криминал, и основательный.
— Какая ложь! — вырвалось у Буслаева.
— Мне так объяснил ваш друг.
— Надо же.
— Кто вас разберет, — вздохнула женщина.
Буслаев сел на ближайший стул. Ему хотелось ясности.
— Но если Брунов задерживается, свяжитесь с его друзьями, уточните, когда он прибудет.
— Не впутывайте меня в свои темные делишки! Я сама из России и вашего брата ой как хорошо знаю! — бурно отреагировала женщина.
— Из Советского Союза? — почему-то переспросил Антон.
— Хотите и у меня все выпытать?
— Можете не отвечать.
— Нет у меня секретов. Даже от КГБ. Всему виновата проклятая война. Девчонкой гитлеровцы насильно вывезли в Германию. Ну и осталась здесь, на Западе, где мне до сих пор все чуждо, — разоткровенничалась блондинка. — Поначалу не возвращалась домой из-за боязни подвергнуться там репрессиям. Так нас здесь запугивали. А потом, когда поняла, что ничего преступного против Родины не совершила, тоже не отважилась. Теперь вот кукую. — С чувством горечи добавила: — Никому я не нужна ни на чужбине, ни дома. А жизнь к закату близится. Врагу не пожелаю такого.
— Значит, не будете звонить начальству?
— Я не желаю оказаться в роли предательницы. Бог не простит мне этого. Да и совесть не позволяет. Вот о Брунове могу сказать: утром он склонял советских моряков к невозвращению на Родину, сейчас же — запускает в эфир очередной радиоблок с записью секретных заданий агентам НТС в России. Прежде шары воздушные с листовками запускал, а теперь вот на радиосвязь поставили. Одним словом, любой бочке — затычка.
— Простите, не понял.
— Что же в том непонятного? Ездит на машине с коротковолновой передвижной радиостанцией и в определенные часы выстреливает в эфир содержимое магнитной ленты с кодированной записью: «Павлу» — сделать то-то, «Петру» — другое, «Анне» — третье. Так что не ждите этого обалдуя.
Послышался щелчок ключа в замке наружной двери.
— Пойдемте, я вас выведу другим ходом.
— Если это Брунов, мне необходимо объясниться с ним.
— Пойдемте, пойдемте! — Женщина взяла Буслаева за руку и потянула за собой к выходу.