Схватка за Русь
Шрифт:
«Хм-м…»
«Вот тебе и хм-м… А так, они станут основой административного аппарата управления, то есть ты посадишь этих преданных тебе людей в провинции будущего единого государства под названием Русь, что станет для них высшей наградой. Они станут твоими глазами и ушами, они станут твоими руками, что будет карать и миловать. Это будущие судьи, учителя. Да, учителя это очень важно», – с нажимом добавил Штыков, невольно вспоминая тот бардак, что творился в те года, когда он жил.
Украина, Прибалтика… да и Белоруссия если уж на то пошло. Не смогли три части одного народа
«Обучая детей, они станут приводить все население государства к единому знаменателю, вкладывая в обучаемых идеи единства. Образование станет тем, я бы сказал главенствующим фактором, что в конечном итоге сошьет из кучи лоскутов княжеств единое одеяло, сделает это так крепко, как не сможет даже сила оружия и закона. Да, княжество можно завоевать, установить там свои порядки, и люди склонятся перед насилием, но будут помнить о своем подчиненном положении, пронесут эту память сквозь века, они станут восприимчивы к внешнему враждебному воздействию, чтобы однажды в годину опасности, ударить изнутри… Потому все должны ощущать себя единой нацией, говорить на одном языке, думать на одном языке… Для чего учить надо не только избранных, а всех не взирая на сословие и уровень достатка, для чего делать это бесплатно. Да это дорого, но единство и мощь страны никогда не стоит дешево».
«Мн-да…» – только и смог выдавить потрясенный спичем приблудной души Юрий Всеволодович.
«Именно. Ты будущий великий князь, так что должен думать в перспективе на многие столетия, а то и тысячелетия, закладывая такой крепости фундамент, чтобы и твои потомки строили здание государства по составленному тобой плану и даже если захотят что-то в нем изменить, то не смогут, собственно они и не должны хотеть что-то менять. Они должны считать, такой подход единственно верным и всех, кто пожелает что-то изменить, немедленно уничтожать без всякой жалости, ибо Русь превыше всего!»
Но вот что ответить епископу?
«А собственно почему бы не сказать правду? – предложил Штыков. – Дедок вроде вменяемый, желает всяческого укрепления православия на Руси, а этого можно добиться только если Русь станет единой страной».
И Юрий Всеволодович отжег.
Епископ Иоанн слушал княжича с выпученным глазами и открытым ртом.
То, что он слышал, было неожиданно, смело, даже дерзко. О том, что говорил этот княжич, даже мечтать не приходилось, очень уж велика раздробленность, коя только усиливается с каждым поколением. Но то раньше. Сейчас, глядя в эти пылающие глаза оратора, слыша ту уверенность с которой он говорил, епископ подумал, что очень даже может быть, что у его любимца все получится.
Справившись с собой, сказал:
– Я дам тебе монахов-учителей и призову дополнительно из других княжеств, для осуществления того великого дела, что ты измыслил. И еще, я подготовил для себя замену… да, я уже очень стар и чувствую, что мне не недолго осталось, не перечь, сын мой… так вот, я подготовил себе преемника, ты его знаешь, это игумен Симон… Пообещай ему патриаршество всей Руси и у тебя не будет более
Теперь пришло время пучить глаза княжичу.
– Э-э…
– Да, – усмехнулся епископ владимирский. – Не только у тебя есть мечта. Но и у меня. Тайная.
– Но патриаршество, это же…
– Да, все верно. Мы должны отделиться от Константинополя, иначе так и будем влачить жалкое существование, прозябая во тьме и невежестве. Сколь лет мы состоим в православном мире и что? Греки засылают к нам своих священников и через то крутят нами как хотят. Мы словно провинция из которой выкачивают соки… Русских священников в высшем достоинстве совсем немного и больше их становиться не будет, пока сами не станем воспитывать. Для чего нужны семинарии, а строить их нам не дозволяют, дескать учитесь у нас. А там им вкладывают в головы чуждые нашей земле идеи. Так-то же…
– А игумен Симон?..
– Он полностью разделяет мои взгляды. Я воспитал его нужным образом.
– Пообещаю…
Так вот, до обеда кадеты учились читать, писать и считать.
Но это было лишь преддверие ада, его первый круг. Дальше их делили по возрасту и начинали гонять наставники до самого заката. Тут общефизические упражнения на повышение крепости тела: бег, подтягивание, гантели и прочее, тут и работа различным оружием: копье, меч, топор, ну и конечно маневрирование.
«Война – фигня, главное – маневры», – сказал Штыков, на что хозяин тела отреагировал бурным смехом, хорошо хоть было это наедине, а то многие подумали бы о княжиче нехорошо.
Увы, с последней дисциплиной, наставники не столько учили ребят, сколько учились сами. Прошло не так уж много времени, как дружинники из пехотных или точнее ладейных хирдов превратились во всадников, а маневрирование на поле боя уже оказалось практически забыто. Так что данную науку приходилось восстанавливать по крупицам. В этом вопросе Штыков мало чем мог помочь, что называется не знал, да еще забыл… Все что мог припомнить это римскую черепаху.
Многие из кадетов, приползая в казармы без задних ног, прокляли тот миг, когда согласились стать воями, но не сдавались и продолжали тренироваться, отступать им было некуда. Не бродяжничать же. Тем более кому как не им было хорошо известно, что до взрослого состояния доживают лишь единицы. Да и те долго не протягивают. Потому армия являлась их шансом на достойное будущее… если не убьют в бою.
4
Константин скрежетал зубами от злобы, но пытался этого не показывать. А причина его ярости – брат Юрий.
Пока он сидел в Ростове, до него доходили слухи, что Юрий стал набожным и затеял какую-то возню с увечными и даже сиротами. Но в этом не было ничего удивительного, потому не обратил на это внимание, даже порадовался, ведь если брат предпочтет стать монахом, то потеряет всякую жажду мирской власти, а значит ему как наследнику больше достанется.
А не удивился Константин такому поведению брата, потому как сам был свидетелем того изменения в поведении Юрия. Все случилось, почти год назад там в битве под Торжком.