Сибирские сказки
Шрифт:
В полдень коростель от жары проснулся, вспомнил про ханский приказ и задрожал от страха:
«Грозный хан отрубит мне ноги, обрежет крылья, оторвёт голову… Дух из меня грозный хан вышибет…»
От страха коростель привычке своей изменил — не побежал, а полетел к старому ханскому стойбищу. Сверху он всё там осмотрел и ещё больше ужаснулся: где юрты стояли, там холодная зола осталась, где скот гулял, там теперь сухой помёт валяется. Человеческого голоса не слышно, ни птиц, ни зверей не видно — пусто в долине.
«Жизнь моя кончается, —
И полетел коростель догонять хана, решил попросить у него прощения. Внизу быстрые реки блестели, снежные горы мелькали, голубые озёра оставались позади. До большого болота коростель долетел — человеческий голос услышал. На чёрную кочку коростель опустился, кругом посмотрел. Двухлетний жеребёнок хана в бездонном болоте утонул. Двое из рабов на берег его вытаскивали, песню дружно запевали:
За гриву та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем! За хвост та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем!Под песню дёргали, а вытащить жеребёнка не могли. Коростель рядом ходил и тихонько подпевал:
За гриву та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем! За хвост та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем!Хотел ханским рабам помочь, но не знал, за что ухватиться: за гриву возьмёшься — человеку под ногу попадёшь, за хвост ухватишься — жеребёнок придавит. Маленький коростель от лёгкого щелчка умереть может…
Вдруг земля закачалась, бездонное болото всколыхнулось — на берегу сам хан появился на соловом коне. Лицо у хана чёрным волосом заросло: от скул борода за плечами развевалась, от подбородка густая борода до опояски росла. Глаза у хана дикой кровью налились, голос его, подобно грому, на всё болото гремел:
— Маленького жеребёнка не можете вытащить, лентяи? Головы оторву — к ногам положу, ноги оторву — к голове положу!..
Хан плетью взмахнул — синее небо на две половины рассёк.
У маленького коростеля от испуга чуть сердце не лопнуло. Что сказать — не знал, умирать — не хотел. Из куста в куст коростель бегал, с кочки на кочку прыгал и громче всех кричал:
За гриву та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем! За хвост та-а-арт, та-а-арт — дёрнем, дёрнем!Ханские рабы так дружно дёрнули, что жеребёнок в один миг на берегу очутился. От радости копытами ударил, хана в болото сбил.
А коростель с перепугу продолжал кричать где-то под кочкой:
— Дёрнем, дёрнем…
Два человека прикрикнули на него, но он не унялся. С тех пор каждое лето коростель из тёплых стран прибегает к болоту, садится в кусты и кричит без отдыха:
— Та-а-арт, та-а-арт…
Ему кажется, что он всё ещё помогает жеребёнка из болота вытаскивать.
А люди над коростелём
— Дёргай, дёргай, глупыш!.. Дёргай, пока сила есть…
Хан Сары-каан
Жил на Алтае хан Сары-каан. Богатству его — счёта не было. А сам Сары-каан горького от сладкого различить не мог, чёрное с бурым путал.
Вот раз хан Сары-каан посылает своего раба:
— Узнай, кто у моей дочери родился.
Пошёл раб, видит — девочка. Испугался он, идёт домой и думает: «Как быть? Скажу: сын — хан Сары-каан поверил бы, да ему люди объяснят, тогда мне за ложь голову долой. Скажу: дочь — за дурную весть всё равно шею под топор».
Пришёл домой.
— Ну, — кричит хан Сары-каан, — кто родился? Говори скорее. Пусть мои уши порадуются.
Раб не может рта раскрыть. Подол старой овчинной шубы по коленкам хлопает. Шапка в руках дрожит. Коса на левое ухо свесилась. Зубы стучат, как в большой мороз.
— Де-евочка…
— А я говорю — сын, значит — сын. Где мои палачи?
Прибежали палачи, раба ремнём скрутили. Тут вдруг перепёлка прилетела, хану на голову села.
— Эй, раб, — взвыл хан Сары-каан, — сейчас же перепёлку поймай!
Развязали тугие ремни палачи. Раб протянул руку к перепёлке.
— Глупый ты, глупый! — засмеялся хан Сары-каан. — Кто же птицу руками ловит? Возьми железную кувалду и ударь.
Хан Сары-каан строго приказал. Раб обрадовался. Кряхтя, обеими руками кувалду поднял. Размахнулся. Перепёлка свистнула и улетела, а железная кувалда всей своей тяжестью опустилась на голую башку хана Сары-каана.
Алып-Манаш
Вместе с небом и землёй был сотворён Байбарак-богатырь, ездящий на пятнистом, как барс, коне.
Луна и звёзды засияли, когда родилась Ермен-Чечен. Она быстрей травы, как камыш, росла. Словно мальчик, диких коней объезжала Ермен-Чечен.
Рядом с ней один раз богатырь Байбарак встал; пал на правое колено и, крепко ухватив её руку, сказал сквозь стиснутые зубы:
— Отныне мы вовек неразлучны.
— Всегда вместе будем, — ответила Ермен-Чечен.
Крепко, злобно ударил своего серого, как железо, коня старик-отец, но молодых догнать не мог.
Через год пришёл богатырь Байбарак на старое стойбище. Сбросил с плеч мёртвого барса.
— Если хочешь, старик, убей меня, как я барса убил. Твою дочь Ермен-Чечен я украл.
Разгневался отец.
— За это целый год пусть проспит твой сын Алып-Манаш, когда станет мужчиной!
Возмужал Алып-Манаш. Он никогда своего деда не видал, угроз его не слыхал. Байбарак-отец и Ермен-Чечен-мать нашли сыну добрую жену. Взяли они в дом девицу. Чистую Жемчужину — Кумужек-Ару.