Сибирских улиц тихий ад
Шрифт:
– Угу, - кратко кивнул вконец осмелевший Ганшин. Именно такое.
– Ну так вы ошибаетесь!
– радостно воскликнул низенький. Сравнение с грабителями его так развеселило, что он даже подтолкнул локтем верзилу.
– Слышь, Коля, за кого нас здесь принимают!
Верзила на секунду обернулся к нему и в это время "уазик" так подскочил на очередной колдобине, что жалобно задребезжали все его внутренности, а у Ганшина от очередного удара головой полетели искры из глаз.
– Трам-тарарам.
– ответил низенькому верзила
– Ошибаетесь, Алексей Степанович, ошибаетесь, - как ни в чем не бывало радостно продолжал низенький.
– Вовсе мы не хотим вас ограбить. Совсем даже наоборот.
Не успел Ганшин спросить, что такое грабить наоборот, как "уазик", дико завизжав тормозами, подскочил в последний раз и замер.
– Силь ву пле, Алексей Степанович, - сказал низенький, выскакивая из машины.
– Приехали.
Ганшин неуклюже вывалился из машины спиной вперед, сжимая в потной руке матерчатую ручку надоевшей сумки.
Они стояли перед убогой кривой хибарой, сложенной из почерневших от времени, никогда не крашенных бревен. Шофер Коля остался в машине. Сумерки уже сгущались, синий воздух медленно наливался чернотой. На небе робко мерцали звезды, и ниже всех, над искривленной трубой хибары, светилась та самая, багровая и зловещая.
– А звезда-то уже зажглась, как вы давеча правильно заметили, Алексей Степанович, - тихо и как-то особенно серьезно проговорил у локтя Ганшина низенький.
– Что вы хотите этим сказать?
– резко повернулся к нему Ганшин.
– И откуда вы знаете...
– Пойдемте, пойдемте, Алексей Степанович, - заторопился низенький, учтиво поддерживая Ганшина под локоть.
– Вас ждут.
8
Внутри хибара была разделена на две комнатушки, не считая оборудованной у печки кухоньки, и дверь дальней была плотно притворена, а у ближайшей двери не было вообще. На столе посреди ее чадила тусклая керосиновая лампа. По потолку с облупившейся штукатуркой бегали лохматые тени. Висел тяжелый, тревожный запах. Запах беды.
Низенький подтолкнул Ганшина в спину. Ганшин невольно шагнул в комнатушку и заморгал, стараясь привыкнуть к желтому полумраку.
– Проходите, Алексей Степанович. Садитесь, - раздался из-за лампы густой, хриплый бас.
Только теперь Ганшин разглядел сидящего по другую сторону стола, у окна, занавешанного черной шторой, человека, да и то не в подробностях. Осталось впечатление, что человек очень худ и высок и лицо у него покрыто крупными прыщами. Ганшин огляделся в поисках места, куда можно сесть. Справа от стола была неряшливая, незастеленная кровать со скомканным одеялом. Ганшин плюнул на все приличия и сел на нее, бросив рядом сумку.
– А ты знаешь, Иван, что Алексей Степанович сказанул, пока мы ехали...
– затараторил от дверей низенький.
– Цыц!
– кратко и весомо бросил худой.
И низенький испарился, даже дверь не хлопнула.
Потянулась долгая тишина. Ганшин пытался подробнее разглядеть худого, но между ними стояла
– У вас тут курят?
– почему-то полушепотом спросил он, вытягивая из кармана измятую пачку "Беломора".
Худой двинул к нему по столу консервную банку.
– Курите, Алексей Степанович. Разговор, судя по всему, будет долгий.
Выжидающее молчание кончилось, и Ганшин почувствовал себя несколько уютнее. Он сунул в рот папиросу. Протянутая рука щелкнула зажигалкой. Ганшин успел разглядеть узловатые пальцы, покрытые редкими черными волосками.
– Может, мы как-нибудь... э-э...
– протянул он, затягиваясь.
– А то, я вижу, вы меня знаете...
– Прошу прощения, - пробасил худой.
– Иванов Иван Иванович, к вашим услугам.
– Очень приятно, - кивнул Ганшин, хотя приятного было мало. И сидеть неудобно на продавленной кровати, скрипящей при каждом движении.
Иванов молчал, так что ход предстояло делать Ганшину. В машине Ганшин был слишком ошеломлен, чтобы о чем-то думать, но теперь пришел в себя и в голове зароились самые разные предположения. На милицию не похоже - не тот стиль. Чернодородова бы просто не выпустила его. Тем более, не безопасность... Кто же тогда? И вообще Ганшина сбивало с толку жуткое несоответствие между окружающей обстановкой и обращением. Какие-нибудь вшивые мафиози, со злостью подумал он, зная уже, что ошибается. Мафиози нынче не ютятся по халупам, не тот век. Если бы это были мафиози, он бы сидел сейчас в роскошном офисе какой-нибудь "фирмы" или в не менее роскошной частной квартире. Со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами...
Молчание затянулось до неприличия и надо было что-то говорить.
– Значит, вы пригласили меня сюда...
– стряхивая пепел в банку, неопределенно начал Ганшин.
– Не я, - пробасил из-за лампы Иванов.
– Я всего лишь референт. Хотя уполномочен начать переговоры.
– Ну, тогда начинайте, - раздраженно сказал Ганшин. Мне будет любопытно узнать, о чем пойдут наши с вами переговоры.
– Разумеется, о книге.
– Ганшин точно не видел, но ему показалось, что Иванов усмехнулся.
– Вы же писатель.
– А вы, значит, издатели?
– затягиваясь, спросил Ганшин.
– Издатели.
– Лысая голова склонилась, на миг ослепив Ганшина бликами.
– И заказчики.
– Интересно, интересно, - сказал Ганшин, чувствуя нарастающее возбуждение.
– Что же вы сидите в такой... гм... Он запнулся, не решаясь обидеть собеседника.
– Пусть вас не смущает обстановка, Алексей Степанович. Завтра мы переезжаем. Конечно, мы могли бы пригласить вас завтра в более приличное место, но время... Время не ждет.