Сибирский резидент. От Алтая до Альбиона
Шрифт:
Плюс в такие минуты отец становился диктатором. Он не просил, не требовал – заставлял! Иногда пинок под зад и – побежал! Вот и вся мотивация. Наверное, поэтому с детства я воспринимал его в первую очередь как тренера, а не как отца. Крен в наших отношениях сохранялся очень долго. Не уверен, что для ребенка это хорошо.
В отличие от брата, мне еще повезло. Он-то – старше, отец сильнее его гонял, экспериментировал на нем. Не знаю, как реагировал Женя, плакал или нет, мы ни разу об этом не говорили. Все отмечали, что ко мне отец относился помягче. Что не спасало от слез и обид. Думал: «Как же можно так относиться к родному
Я очень благодарен отцу за то, что дал мне дорогу в жизнь. Но заплатил за это высокую цену – родительским теплом.
Футбольного образования у него не было, работал с нами не по науке, а по наитию. Брал энтузиазмом, страстью, напором. Его заслуга не в том, что научил мяч останавливать или дриблингу. Для этого существует ДЮСШ.
Самое главное – он сформировал характер, способность работать через не могу. Несгибаемость, ответственность, стабильность – я играл именно на этом фундаменте, который заложил отец. Позже на собственном опыте убедился – у любого тренера в цене игроки, на которых всегда можно положиться. Если футболист менее талантливый, но держит планку, на поле будет выходить он, а не тот, кто яркие матчи чередует с провальными. Со мной такого практически не случалось. Стабильным был игроком.
Я реалист – по футбольным данным объективно не дотягивал до высокого уровня. Многие игроки техничнее, мощнее, быстрее. Потолок у каждого свой. У Месси и Криштиану Роналду, если брать сталинские дома, – метров пять. У меня – «хрущевка», два тридцать.
Допрыгнуть до потолка – уже достижение. Удержаться на нем дано единицам. Мне удалось, я завис на время в воздухе, словно Майкл Джордан, пускай мой потолок и ограничен «хрущевкой». Так что в футболе реализовал себя полностью.
Есть момент, который меня забавляет. Порой на улице узнают – и начинают нахваливать: «Ой, Алексей…» Что-то говорят о голах, красивых комбинациях. Утонченной игре. Сразу понимаю – слова не по адресу. Человек просто хочет польстить. Внутренне улыбаюсь. Все это можно сказать Мостовому, Аленичеву, Титову, Лоськову. Вот они – забивали и отдавали. А для меня лучшая оценка, когда слышу: «Вы, Алексей, бились из последних сил, проявили самоотверженность, характер…» Это действительно про меня.
Я играл за счет характера, силы воли, желания взлететь выше головы. Мне всегда хочется большего! Я вечно недоволен собой! Качество, которое сопровождает меня всю жизнь. Даже сейчас, когда футбольная карьера позади. Мужчина все время должен стремиться к чему-то новому и сложному. Это не перерастает в самоедство. Наоборот, дает возможность развиваться, двигаться вперед.
Валентина Тимофеевна Яшина, жена Льва Ивановича, рассказывала мне, что он ночью после матча ворочался, вздыхал: «Валя, я не вышел на перехват, не подстраховал». Она успокаивала – да перестань, сколько ты выручал, команда выиграла. А Яшин: «Нет, тут я мог лучше сыграть…»
Легендарный вратарь – но не останавливался. Не почивал на лаврах. Вот и я, общаясь с детьми в своей школе, говорю, что успех – это маленькая-маленькая ступенька. А предела совершенству нет.
Отец придумывал разные упражнения. В основном они были заточены на технику. Когда я был совсем маленьким, дома обводил табуретки, прокидывал мяч между ножек стула. Как говорил папа – «сунул в калиточку».
На улице он вставал напротив, два мяча под мышками, один внизу. Бросал то в ноги,
Затем дриблинг. Он плассировался, а я пытался его обыграть, качал в одну сторону, в другую…
Бывало, психанешь, заноешь, не хочется что-то по сто раз повторять. Тогда пинок под зад – и продолжаешь вкалывать, скрипя зубами. «Если будешь плохо тренироваться, всю жизнь, как я, проработаешь на заводе», – твердил отец. Такая перспектива не прельщала.
Почему-то не уделял он внимания игре головой и длинным передачам, хотя в современном футболе без этого никуда. Еще не было жонглирования. Отец называл его суходрочкой, считал, никакой пользы не приносит. Тут я согласен. В игре этот навык не используешь.
Каждое занятие длилось около получаса. Но было настолько интенсивным, что уже минут через пятнадцать моему воспаленному сознанию казалось – прошел целый час, не меньше! Потому что ни на кого отец не мог переключиться, работали без пауз. Передохнуть позволял, лишь когда бок прихватывало.
Потом собирался народ, начинался футбол. Но у меня на поле были свои задачи. Я всегда играл в меньшинстве, причем против мужиков либо ребят постарше, физически поздоровее. Отец делал это умышленно. Ему было плевать, что кто-то устал, недоволен. Громко подсказывал: «Бери на себя! Обыгрывай! Смелее! Активнее! Острее!»
Упор был на индивидуальные действия, дриблинг, обводку, четкий контроль мяча. Раньше эти качества преобладали над командной игрой. Если посмотреть хронику, бросается в глаза, – много пространства, футболист брал мяч, накручивал по несколько человек…
Попав в сборную России к Олегу Романцеву и вплотную познакомившись со спартаковским футболом, я понял, что в центре поля индивидуальной игрой злоупотреблять не стоит. Да, кого-то обвел, но атаку-то затормозил. Или вообще споткнулся, потерял мяч, обрезал. Играть нужно на команду, а не на себя. Если партнер в более выгодной позиции – не тяни, отдай сразу.
Не учил отец и тому, что принимать решение на поле нужно до приема мяча. Я получал мячик, обрабатывал, поднимал голову, оглядывался… В Европе на своей шкуре испытал, что там это не проходит. Лимит времени минимальный. Не подумал заранее, что делать с мячом, – накрыли.
В детстве после каждого матча отец выставлял мне оценки по пятибалльной системе. Чаще – «тройки» и «четверки». «Пятерки» – редко. «Двойки» были за брак при обводке и передачах, безынициативность. Но особенно доставалось за то, что плохо открывался. Я не чувствовал коридоры, куда нужно бежать, чтоб получить пас на свободное пространство.
Зимой играли не только в хоккей. Отец комбинировал его с футболом. Мы с братом на коньках, без клюшек, пытались контролировать мяч, били по воротам. Потом надевали кеды, играли на льду в футбол. Скользко – чтоб устоять, надо как можно быстрее перебирать ногами. Такие упражнения развивали координацию, выносливость.
Мама вспоминает, что у нас с Женей были штаны с начесом. Снег на них налипал, стояли колом. После тренировки мама замачивала в тазу. А мы падали без сил. Папа на «горбушке» нес в ванную сначала меня, потом брата.