Сидящее в нас. Книга вторая
Шрифт:
А бегущие к ней охотнички – пять рыл и все при мечах – споткнулись о священного воина храма богини Буа. И трое тотчас выбыли из битвы, так и не сообразив, что это она самая и началась. Простительная оплошка: какой нормальный мужик угадает серьёзного супротивника в тщедушной пигалице со смешными куцыми сабельками? А пигалица, пока они к ней трусили, угрожающе размахивая мечами, успела метнуть четыре ножичка. Трое ухарей выбыли из битвы: наповал ли, ранены – ведает лишь Создатель. Оставшиеся двое остановились и прониклись серьёзностью противника.
Укладывая в лодку вёсла, отвязывая
Ринда взялась за вёсла, когда один из них решился наступать. Аки вертанулась юлой, подняв тучи печка, и с виду бестолково прошлась мимо него в пустяшном кружении. Но воин всплеснул руками и завалился на песок. Второй уже набросился на смертельно опасную пигалицу сбоку, но та нырнула ему в ноги, и к вою прежнего смельчака присоединился новый. А с околицы уже выскакивали другие охотники, что где-то задержались. С поводков, захлёбываясь яростным лаем, рвались собаки.
Аки же – бестолочь чужеземная – не бросилась к отходящей от берега лодке, которую Ринда с трудом удерживала на быстрой воде. Эта крохоборка метнулась собирать свои ножички. Один из подраненных цапнул её за ногу и повалил на песок. У Ринды сердце оборвалось. Не успела она встать, дабы спрыгнуть в воду и броситься на выручку, как песок вокруг упавшей Аки и её добытчика разлетелся тяжёлыми густыми брызгами. Чучелка взметнулась вверх: свободная и просто неприлично хладнокровная. Прирезала – с облегчением выдохнула Ринда и вновь взялась за вёсла.
Аки ушла из-под самого носа преследователей. Едва она рванула к воде, Ринда налегла на вёсла, толкая лодку подальше от берега. Подруга плавает, как рыба, что не диво для рождённой на острове – догонит вплавь. А вот погоня на мелководье их достать не должна. Спущенные с поводков собаки не успели самую малость. В воду врезались, наседая на пятки добычи. Но та ушла от них юрким рыбьим нырком – только хвостиком перед пастью махнула. А псы, отфыркиваясь от тучи поднятых ими же брызг, замолотили лапами, растерянно высматривая добычу на поверхности реки.
Ринда с натугой разгоняла тяжёлую лодку, торопясь выгрести на середину поперёк течения. На месте её этим не удержать, но и сносить будет не так быстро.
– Сука! – донеслось с берега. – Тебе конец!
Угроза не пустяшная. Если Аки кого-то убила, а не поранила, они могли обзавестись кровниками. А эти будут их преследовать вдвойне резво, дабы не потерять лицо: это ж какой урон чести! Жаль. Так хотелось смыться из Лонтферда тихой сапой, но судьба иной раз дорого берёт за везение. Даром ничего не даёт скряга – размышляла Ринда, следя за головкой Аки, что вынырнула из глубин и шпарила к лодке лобастой рыбиной, часто-часто загребая руками. До встречи с ловкой островитянкой Ринда
Чучелка догнала лодку, ухватившись за подсунутое весло. Ринда бросила грести, упёрлась ногами, подтянула весло. Едва в борт вцепилась крохотная худая ручка, вообще его бросила. Перегнулась через борт, едва не зачерпнув им воды, и затянула Аки в лодку. Ледяная вода её изрядно потрепала: снулая чучелка плюхнулась на дно, сворачиваясь червячком.
– Даже не думай! – рыкнула Ринда.
И принялась стаскивать с подруги сапожки. Затем штаны, рубаху – Аки лишь вяло трепыхалась, изображая посильную помощь. Наконец, из торбы появилось туго скрученное тончайшее пуховое покрывало, в которое Ринда закутала прихотливую любительницу жары и тёплых морей.
Небольшую стеклянную бутыль с ядрёным самогоном им на всякий случай подсунул Лурни Долгопят – случай настал. Выбивая зубную дробь на узком горлышке, Аки сделала глоток знойного пойла, запах которого люто ненавидела. Часто задышала, вытаращив глаза, в которые мигом вернулась жизнь. Ринда хотела, было, повторить лечение, но чучелка ожгла её злобненьким взглядом и сжала губы в кошачью попку.
– Как хочешь, – не стала пичкать её насильно Ринда, убирая бутыль. – Надеюсь, ты не загнёшься.
Затянув на торбе завязку, она снова взялась за вёсла. Пока проканителилась с Аки, лодка благополучно уносилась во власти течения, догоняя свою товарку, спихнутую в воду раньше неё. На уплывающем берегу охотники, кажется, тушили погорелицу: уже и не разглядеть, чего там копошаться встопорщенные мураши. Смешно было надеяться, что такая здоровенная лодка сгорит дотла, но всё равно надеялось.
Пытаясь прикинуть, как скоро за ними увяжутся, Ринда изо всех сил гребла – с этим навыком у неё полный порядок. Наловчилась, гоняя из скита с поручениями настоятельницы по прибрежным деревенькам на их реке. Даже мозоли заработала, которыми – как это не глупо – от души гордилась. Да и пригодились мозольки в трудный-то час: не будь их, стёрла бы руки в кровь и конец побегу. Из Аки с такими вёслами помощница не лучше безрукой.
– Долго плыть не выйдет, – предупредила её Ринда, шаря взглядом по заросшему берегу, набирающему крутизну. – Даже если они двинут за нами на лодке, по берегу тоже погоня пойдёт. Я знаю: так всегда делают.
– Де…, – икнула Аки и продолжила заплетающимся языком: – Делают. Когда их много. А теперль их мало.
– Не подумала, – удивилась Ринда, что победа священного воина храма богини Буа начисто выветрилась из головы. – Я курица и не приметила, сколько их осталось.
– Шестерло, – мявкнула чучелка, уронив голову. – Ик… И собаки. Убить надо.
– А без этого никак? – поморщилась Ринда, сочувственно улыбнувшись сомлевшей подруге. – Первый раз вижу, чтобы с одного глотка так нализались. Ох, и хрупкая же ты у меня убивица.
– Дрлянь, – скуксилась заморская мордашка, силясь приподняться.
– Чем там мучиться, лучше поспи, – спохватилась Ринда. – Если на берег и сойдём, так не раньше, чем минуем правый приток. Если верить карте, устье у него широкое. Та погоня, что пойдёт берегом, пока через него переберётся, мы далеко уйдём.