Сидящее в нас. Книга вторая
Шрифт:
Глава 20
Что ни делается, всё нам во вред – попеняла Ринда на судьбу, когда стало ясно, что её глупое скоморшничание вовсе не при чём. Видать, вести о награде за сбежавшую княжну успели разослать по всем торговым городам, стоявшим на развязках дорог. Хозяин постоялого двора опознал, кто к нему заявился, но самолично хватать высокородную беглянку не рискнул. Оттого на него и не наткнулись, что говнюк побежал кого-то предупреждать. И предупреждённые ринулись в погоню за наградой – благо, хоть не в тот же миг.
Беглянки
Собачий брёх не приближался, но и не отставал. Охотники за наградой тоже сберегали силы, уверенные, что добыча и так никуда не денется. А вот как притомится – девки же, не лоси – тут этих гулён и возьмут тёпленькими. Аки так же не прибавляла шага, всё выискивая лазейку к спасению. Вскоре повеяло той стылой прохладцей, что указывала на близость большой воды. Прежде Ринда понятия не имела, куда подруга её тащит, а тут сообразила: прямёхонько на юг. Та река, которую они уже переплывали, здесь здорово разрослась. И делала петлю к востоку, чтобы потом вернуться к внутреннему морю и разбавить его солёные волны чистой водицей.
Тут уж Аки наддала, увлекая подругу к реке. А на чём уходить – тревожно билось в голове Ринды. На такой реке непременно найдётся рыбацкая лодка. Да вот беда: ни одна разъединственная, так что и погоня найдёт, на чём плыть.
– Дерлевня! – сквозь зубы выдохнула Аки, махнув рукой вперёд.
– На реке, – процедила Ринда. – Значит, лодки. А…, – вдруг озарило её.
Солнце ещё не вылезло ни единым лучиком, но предрассветные сумерки уже начали пожирать ночную тьму. Деревенские встают рано, однако не всем же скопом. И уж точно не бросаются в ту же минуту за дела: пока глаза продерут, пока почешутся да умоют рожи. Словом, из домов если и повылазили, то немногие. Так что можно не тратить время, огибая деревушку, а промчаться прямиком через неё. Выскочить на берег, отыскать лодки а там уж…
– Прлипустили! – предупредила Аки, миновав первые огороды на подступах к деревне.
Ринда прислушалась: собаки уже гораздо ближе. Даже мужской приглушённый расстоянием окрик долетел. Она и сама припустила по деревенской улочке, где излишние предосторожности уже не отвлекают. Ни одна из шавок, что бросились обгавкать несущихся чужаков, за ногу не цапнет: то всё пустобрёхи, а серьёзные цепные псы гулко бухикают на подворьях.
Над одним из заборов всплыла зевающая лохматая, бородатая башка да так и застыла с раззявленным ртом, провожая глазами предутреннее наваждение. Но пара заполошно несущихся девок не угроза, так что крестьянин вряд ли шумнёт. Из-за такого пустяка поднятые на ноги мужики могут и рожу начистить.
Миновав последний дом и вывалившись на берег, с облегчением увидали вытащенные на берег лодки. Не сговариваясь, кинулись к самой подходящей, какую им под силу перевернуть. Скинув торбы, взялись за дело и чуть пупки не надорвали, однако справились. Упираясь изо всех оставшихся
Хотела, было, схватить вёсла, да наткнулась взглядом на объёмистый горшок, под которым тлели угли. Сунула в него нос и ехидно ухмыльнулась. Подобрала валяющуюся рядом ветошь, обмотала горлышко горшка, сняла с костровища. Одной рукой удерживая горлышко, второй подсунула под донышко плоский обломок весла. Крякнула и подняла свою замечательную находку. Осторожно семеня – спешка в таком деле губительна – направилась обратно к лодкам, не сводя глаз с горшка.
Лодок ещё три штуки. Одна довольно ветхая – с ней решила не возиться: вряд ли кто-то отважится пуститься в погоню на дырявом корыте. А и отважится, плаванье не затянется. Вторая лодка сродни той, что они выбрали для себя. А вот третья основательная: не лодья, но тоже ничего. Поставив горшок на песок, Ринда всё тем же осколком весла принялась выуживать из него жидкую смолу и плюхать её на гордое крутобокое днище большой лодки. Абы как, лишь бы кляксы ложились плотно. Аки, сообразив, чего добивается подруга, слетала к навесу, вздула издыхающие угли и притащила их, аккуратно рассыпав по смоле. Вновь принялась раздувать, морщась и фыркая от взвившегося дымка.
Провозились изрядно: в деревне уже вовсю собачий ор да крики мужиков: не деревенских, погоня припожаловала. Покончив с поджогом, разбойницы взялись за вторую лодку. И со страху так уж расстарались, что перевернули её чуть ли не вдвое быстрей. Тут на околице показались преследователи. Застыли, соображая, чем беглянки тут развлекаются.
– Сама! – хладнокровно бросила Аки и прыгнула к их лодке, рядом с которой в песке торчали две небольшие, но замечательно наточенные сабельки.
У священного воина храма богини Буа – когда его нашли в открытом океане – имелись свои и тоже весьма священные сабли, оставленные на хранение в скиту. Ибо, попав в новый огромный мир, Аки обнаружила, что её бронзовое оружие просто хлам в сравнении со стальным. Обретя подругу, Ринда решила сделать той подарок. Переведалась с одним из самых замечательных кузнецов-оружейников Лонтферда и заказала ему стальные сабли: точь-в-точь как у Аки.
Кузнец похмыкал над тонкими изогнутыми лезвиями, концы которых затейливо расширялись, вместо того, чтобы сужаться, как у всех нормальных людей. Однако новые изготовил со всем старанием, так что Аки чуть ли не в обморок брякнулась при виде восхитительного подарка. С тех пор таскала их с собой в едином кожаном чехле, спрятав от людских глаз в торбу. Но, вот довелось-таки: вытащила для кровавого дела. А уж Ринда навидалась, что подруга выделывает с этими сабельками, которые любой воин севера сочтёт смешными игрушками – отнюдь не смешная игра получается.
Со второй перевёрнутой лодкой ей просто повезло – в который уже раз. И уложили её у самой воды, и глинистая кромка подступала почти к самому днищу – видать, хозяин не большой любитель лишней работы. Так что Ринда столкнула её в реку самолично – чуть глаза от натуги не повылазили. Справившись, кинулась к навесу, по пути подхватив с земли горшок с остатками смолы: от души разбила его о медленно разгорающееся днище большой лодки, чтобы ни капли не пропало. Под навесом цапнула две крайние пары вёсел – без осмотра да разбора – и потащила в лодку.