Сигнал и шум. Почему одни прогнозы сбываются, а другие - нет
Шрифт:
«Давайте рассуждать: показатель запросов, связанных со страховками на случай потери работы, может служить хорошим индикатором, предсказывающим уровень безработицы, а тот, в свою очередь, хорошим индикатором, предсказывающим уровень экономической активности», – рассказывал мне главный экономист Google Хэл Вариан во время моего визита в головной офис Google в Маунтин-Вью, штат Калифорния.
«Мы можем предсказать рост количества таких страховок заранее. Если вы работаете в компании, в которой начинают ходить слухи о сокращении штатов в ближайшем будущем, сотрудники начинают создавать поисковые запросы типа “Где находится ближайший офис бюро занятости”, “как подавать заявление на бирже труда” и т. д. Так что это вполне может рассматриваться как некий опережающий индикатор». Тем не менее история прогнозирования в экономике и других областях показывает, что технологические усовершенствования не приносят особой пользы, если они компенсируются человеческими предубеждениями. У нас нет серьезных оснований
443
На рис. 6.6 черные линии, обозначающие историческое среднее, откалиброваны относительно среднего прогноза по ВВП 2012 г., сделанного в ноябре 2011 г. по данным Survey of Professional Forecasters и составлявшего 2,5 %.
Рис. 6.6. Прогнозируемое распределение вероятностей: реальный рост ВВП США (2012 г.) и исторические ошибки прогнозирования (по данным SPF, ноябрь 2011 г.)
Если мы захотим снизить влияние таких искажений – а мы никогда не сможем избавиться от них полностью, – то у нас имеются два фундаментальных альтернативных способа. Первый связан с предложением точных экономических прогнозов, а второй – со снижением спроса на неточные или слишком самоуверенные прогнозы. Робин Хэнсон, экономист Университета Джорджа Мэйсона, относится к серьезным защитникам первого подхода. Мы встретились с ним за обедом в одном из его любимых марокканских ресторанов в Северной Виргинии. Робину уже за 50, но выглядит он значительно моложе (несмотря на довольно большую лысину). Он склонен к эксцентричным поступкам. Так, он планирует, что после смерти его голова будет заморожена в криогенной камере {444} . Кроме этого, он поддерживает идею системы, которую сам называет «футархией» (futarchy), при которой решения политических вопросов принимаются не политиками, а по итогам работы рынков предсказаний {445} . Совершенно очевидно: этот человек не боится бросить вызов общепринятым точкам зрения.
444
Jeremy Kahn, «The Man Who Would Have Us Bet on Terrorism – Not to Mention Discard Democracy and Cryogenically Freeze Our Heads – May Have a Point (About the Betting, We Mean)», Fortune magazine via CNN Money, September 15, 2003. http://money.cnn.com/magazines/fortune/fortune_archive/2003/09/15/349149/index.htm.
445
Robin Hanson, Futarchy: Vote Values, but Bet Beliefs (Washington, DC: George Mason University), August 2000. http://hanson.gmu.edu/futarchy.html.
«Я думаю, что самый интересный вопрос состоит в том, как мало усилий мы в реальности прикладываем к прогнозированию даже тех вещей, которые, по нашим словам, для нас крайне важны, – сказал мне Хэнсон, как только нам принесли обед. – В школах MBA часто рисуется образ менеджера как автора великих решений – человека, принимающего решения “по науке”. У него есть электронные таблицы, статистика, и он умеет взвешивать различные варианты. Однако на практике менеджмент значительно сильнее связан с управлением коалициями, поддерживающими тот или иной проект. В случае если вы создали коалицию, а затем в самый последний момент прогнозы начинают меняться, вы же не отбрасываете проект в сторону?»
«Судя по всему, в сборе данных о качестве исторических прогнозов не заинтересованы даже академические ученые, – добавил он позже. – Возможно, они не видят в этом смысла? Куда более фундаментальная проблема состоит в том, что в нашем обществе есть спрос на экспертов, но нет спроса на точные прогнозы». В качестве решения этой проблемы Хэнсон пропагандируют идею создания рынков предсказания – систем, в которых вы можете делать ставки на определенный экономический или политический исход, например, вступит ли Израиль в войну с Ираном или насколько вырастет глобальная температура вследствие климатических изменений. Его точка зрения в данном вопросе достаточно проста: возникающие при этом методе финансовые риски заставляют нас быть более точными и не пытаться хорошо выглядеть в глазах других.
Мы еще вернемся
Эта система может применяться, например, для оценки макроэкономических переменных типа величины ВВП или уровня безработицы. Уже сейчас имеется довольно много прямых и косвенных способов делать ставки на величину показателей инфляции, процентных ставок и цены на товары, но пока что не создано сколь-нибудь важного рынка для оценок ВВП.
У таких рынков может найтись своя аудитория. Не так давно четко проявлялась корреляция между ценами на акции и макроэкономическими рисками {446} , поэтому в данном случае они могут выступать в качестве своеобразного инструмента хеджирования. Эти рынки смогут также предоставлять информацию в режиме реального времени политикам, выступая, по сути, инструментом постоянного обновления прогнозов по ВВП. Если добавить в систему несколько вариантов ответа – скажем, ставки на то, что ВВП вырастет на 5 % и снизится на 2 %, – это позволит наказать слишком самоуверенных прогнозистов и обеспечит более надежные расчеты неопределенностей, присущих прогнозированию экономики.
446
Felix Salmon, «Why the Correlation Bubble Isn’t Going to Burst», Reuters, August 19, 2011. http://blogs.reuters.com/felix-salmon/2011/08/19/why-the-correlation-bubble-isnt-going-to-burst/.
На осуществление другого решения, связанного со спросом, потребуется значительно больше времени. В сущности, оно предполагает, что мы должны стать лучше в качестве потребителей прогнозов. В контексте экономического прогнозирования это может означать, что нам следует отвернуться от шарлатанов с их «черными ящиками», набитыми случайными комбинациями опережающих индикаторов, и обратиться в сторону людей типа Яна Хациуса, рассказывающих о сути экономических явлений. Также из этого может следовать вывод о том, что необходимо уделять больше внимания уровню шума в экономических показателях и прогнозах. Возможно, нам надо потребовать, чтобы в расчетах ВВП указывались пределы их точности, так же как это происходит в опросах на политические темы.
В более общем смысле это означает, что мы должны признать следующее. Объем доверия, который мы выражаем к тому или иному прогнозу, еще не говорит о его правильности. Напротив, между этими качествами может иметься обратная зависимость. Самая главная опасность – как в экономике, так и в других областях – возникает, когда мы препятствуем прогнозистам, желающим максимально полно и детально описать риски, присущие окружающему нас миру.
Глава 7
Ролевые модели
Грипп обрушивался на Форт-Дикс [91] каждый год, как по часам. Он стал своеобразным обрядом посвящения. Большинство солдат разъезжалось на Рождество по домам, расположенным по всей территории Соединенных Штатов. Возвращались же они на базу сытыми, хорошо отдохнувшими, но при этом «прихватывали» и переносили любые вирусы, которые только могли найтись в их родных городах. Если где-то в стране царил грипп, то обычно он «прибывал» вместе с ними. В казарме трудно уединиться. Если даже один солдат заболевал гриппом, обстановка казармы становилась чуть ли не идеальным условием для переноса болезни.
91
Форт-Дикс находится в 27 км к юго-востоку от Трентона, штат Нью-Джерси; учебный центр пехоты перед отправкой на службу за границу.
Такое положение дел обычно не вызывало особого беспокойства – десятки миллионов американцев ежегодно заболевают гриппом в январе-феврале. И очень малое количество заболевших умирает от этой болезни. Исключением не были и молодые мужчины, такие как Дэвид Льюис, 19-летний рядовой из Уэст-Эшли, штат Массачусетс, который вернулся в Форт-Дикс после отпуска. Поэтому Льюис, хотя и чувствовал себя хуже других новобранцев и мог остаться в казарме, решил не отставать от товарищей и отправился в 80-километровый переход через покрытые снегом равнины центральной части штата Нью-Джерси. Он совсем не хотел, чтобы небольшая лихорадка ему помешала. На дворе стоял 1976 г. – год 200-летия основания страны, которая так нуждалась в порядке и дисциплине после Уотергейта и Вьетнама {447} .
447
Рассказ, приведенный в первых нескольких абзацах, основан на двух основных источниках: статье в New York Times Magazine от 5 сентября 1976 г., и более свежей статье, размещенной на сайте Slate.com, доступной по следующему адресу: article available here: Patrick Di Justo, «The Last Great Swine Flu Epidemic», Salon.com, April 28, 2009.