Сигнал тревоги
Шрифт:
– Прежде всего, надо взять под стражу Коростылева. Прошу утвердить постановление на его арест.
– А что предъявите?
– Пока - хищение бензина.
– Считаете, брать под стражу необходимо?
– Да, Захар Петрович. В интересах следствия. Уж больно его показания сходятся с показаниями Воронцова и Пикуля...
– А как насчет обвинения в покушении на убийство?
– спросил я, подписывая постановление следователя на арест Коростылева.
– Ну здесь еще не все ясно. Необходимы показания самого Дорохина.
–
Коростылев был взят под стражу. В хищении бензина он признался сразу. Да и отпереться было трудно: Фадеев представил неопровержимые доказательства.
Воронцов же отрицал свою вину, хотя против него свидетельствовали Байгарова и ее соседи. На допросах бывший бригадир (он был отстранен от этой должности, как только ему было предъявлено обвинение) держался вызывающе. На очной ставке с Байгаровой разговаривал грубо, пытался уличить ее во лжи.
Фадеев в отношении Воронцова пока ограничился подпиской о невыезде.
Наконец мне удалось уговорить хирурга, делавшего операцию Дорохину, разрешить нам свидание с Николаем. Хирург поставил условие, что во время разговора будет присутствовать врач.
В больницу мы поехали вместе с Фадеевым. Дорохину делали перевязку, и нас попросили подождать.
Мы сидели в коридоре и ждали, когда нас позовут. И тут появилась Аня, жена Николая. С хозяйственной сумкой, из которой торчал блестящий колпачок термоса.
Аня похудела, осунулась. Но в глазах ее светилась надежда.
– Вытащу я Николая!
– сказала она уверенно.
– Врач говорит, будет жить, а это самое главное! Господи, почему я не послушалась его и не переехала в деревню? Вы знаете, - продолжала она, обращаясь ко мне, - я ведь в первые дни не отходила от него ни на шаг. Он все бредил, все говорил, как, мол, можно губить землю...
Мы с Фадеевым незаметно переглянулись: Николай наверняка имел в виду слив солярки.
– Как только встанет на ноги, увезу его в колхоз, - заключила Аня. Насовсем. Я уже сказала у себя на работе. А что? Если Коля так любит землю, надо жить и работать в деревне...
В это время дверь палаты открылась, и врач пригласил нас с Фадеевым зайти.
Дорохин был весь в бинтах. Нога - на растяжке. Меня он узнал с трудом. Чтобы не упустить ни единого слова, Фадеев решил записывать беседу на магнитофон. Тем более, врач дал нам на разговор всего пять минут.
– Вспомните, пожалуйста, - попросил шофера следователь, когда я представил его, - перед аварией вы проверяли тормозную систему на вашем КрАЗе?
Дорохин тихо произнес:
– Проверял.
Видимо, он и сам уже задумывался, что произошло с его машиной там, на двадцать седьмом километре.
– Все было в порядке?
– Да, в порядке, - как эхо повторил Николай.
– Вы проверяли машину утром, перед выездом или накануне?
– Накануне... Я всегда готовлю машину с вечера, чтобы утром сразу в рейс... Армейская привычка... Полная боевая
– Штуцер стравливания тормозной жидкости проверяли?
– снова задал вопрос Фадеев.
– Сменил до этого за три дня... Новенький поставил...
– Собственноручно?
– Да. Я всегда на своей машине все делаю сам.
– Теперь попрошу вас ответить откровенно, - сказал Владимир Гордеевич.
– Кто-нибудь незадолго до аварии или еще раньше угрожал вам?
Дорохин закрыл глаза.
Врач, внимательно наблюдавший за ним, тревожно выпрямился на стуле.
Следователь повторил вопрос более настойчиво, добавив, что это очень важно.
– Слышу я, слышу, - открыл глаза Николай.
– Герман все допытывался, зачем я был в прокуратуре... Я сказал, что это не его дело. Тогда он сказал: "Ну, гад, если накапал..." И отошел...
– Когда это было?
– Дня за два до аварии...
Он снова закрыл глаза. Врач прервал допрос.
– Все стало на свои места, - сказал Владимир Гордеевич, когда мы сели в машину, чтобы ехать в прокуратуру.
– Понимаете, не хватало одного звена. Очень важной детали! Я, впрочем, мог догадаться и сам. Но упустил из виду...
– То, что Дорохин приезжал в прокуратуру?
– спросил я.
– Ну да! Что получается? Николай побывал у вас. Затем обнаруживают слитую в Берестянкин овраг солярку, поднимают на ноги весь город... Начинается следствие, я выхожу на третью автобазу. Воронцов решил, что Николай "накапал"...
– И вы считаете, что инициатором аварии был именно Воронцов?
– Да! Обратите внимание, что авария произошла именно тогда, когда я занялся бригадой Воронцова.
– Не могу понять, почему он взял в свою бригаду Дорохина...
– Это произошло без его ведома. Он был в области на слете передовиков. Незадолго до этого уволился Шамиль Мансуров, его выжили. И тут приходит устраиваться Дорохин. Характеристики отличные, рекомендация райкома комсомола... Вот Лукин и решил порадовать своего передового бригадира хорошим шофером... Между прочим, это указывает на то, что Лукин не знал о порядках и нравах, царящих в этой бригаде...
Добиться признания Коростылева в том, что авария была подстроена им, было делом далеко не простым. По поводу того, что на раме КрАЗа Дорохина оказались отпечатки его пальцев, арестованный выдвинул такую версию: за несколько дней до рокового рейса сам Николай якобы попросил его отрегулировать тормоза. Но Дорохин при допросе в больнице заявил, что на своей машине всегда все делает сам.
Фадеев продолжал поиски новых фактов и улик. И они были найдены.
Важные сведения дала хозяйка дома, у которой Коростылев снимал комнату. По ее словам, незадолго до аварии Дорохина к постояльцу приходил Воронцов. Они просидели весь вечер за водкой, бурно обсуждая что-то насчет тормозов. Якобы Коростылев от чего-то отказывался, а гость настаивал, уговаривал, грозил...