Сигнал тревоги
Шрифт:
– Мрачную картину вы нарисовали!..
Бабаев усмехнулся.
– Когда я читаю решения партийных съездов, пленумов, слушаю речи писателей, читаю книги наших ученых об охране окружающей среды, в моих ушах слышится не просто сигнал, а сирена тревоги... Тревоги за всю природу, за весь мир, за все человечество...
– Где же выход?
– Над этим, как вы знаете, Захар Петрович, бьются ученые во всем мире. Профессора, академики. Целые институты! Ищут выход. Вернее, нащупывают. Путем проб и ошибок.
– Он вздохнул.
– Будем надеяться, что найдут... Конечно,
– Те, что недалеко от метро "Кировская"?
– Те самые! Знаменитые Чистые пруды, воспетые поэтами и писателями. Но теперь проблема экологии глобальная. Например, в Канаде дымят трубы заводов, загрязняя атмосферу серой, а из-за этого в Швеции выпадают дожди пополам с серной кислотой, те самые, что называют "кислыми"...
– Ну вот видите, если все наведут порядок у себя дома, то и другим будет лучше.
– Верно, - согласился учитель и замолчал. Потом сказал: - Берестень мы, кажется, отстоим. А где гарантия, что завтра какой-нибудь подлец не сольет в это же озеро или в нашу речку ядовитые отходы? Если уже не сливает...
– А вы зачем?
– улыбнулся я.
– Голубой патруль...
– Мы, к сожалению, только констатируем. Знаете, Захар Петрович, ребята предложили проверить в городе и в округе: не сливали ли горючее еще где-нибудь.
– А что, хорошая задумка!
– сказал я.
– И непременно дайте знать, если обнаружите что-либо подозрительное.
– Конечно, тут же сообщим, - пообещал Бабаев.
Получилось так, что мне пришлось встретиться с директором первого автохозяйства Ершовым. К нам поступили жалобы от двух сотрудников этого предприятия на незаконное увольнение. Ракитова Ольга Павловна, помощник прокурора, которая обычно занималась этими вопросами, еще не вернулась с семинара.
Прежде чем отправиться на автобазу, я навел кое-какие справки. Выяснилось, что положение там было не блестящее. Предприятие систематически не выполняло план. Донимала текучка кадров. Казалось бы, руководство должно бороться за каждого работника. Но...
– Таких мне и даром не надо! Прогульщики и пьяницы!
– закричал Ершов, когда я ему сказал о жалобщиках.
– А вы пробовали их перевоспитывать?
– спросил я.
– Борьба за дисциплину и порядок подразумевает не только наказание, но и работу с людьми.
– Работал, работал, Захар Петрович. Пытался по-всякому. И сколько натерпелся - одному богу известно! Хватит! Увольнение законное. Профсоюз одобрил. Коллектив поддержал. Честное слово, дышать легче стало... У меня принцип: лучше меньше, да лучше.
– Но ведь шоферов не хватает!
– Это точно, - вздохнул Ершов.
– А как же план? Надоело небось, когда склоняют...
– И это верно, - еще тяжелее вздохнул директор.
– Тут, понимаете, заколдованный круг... Не выполняем план - не дают жилья, не дают новые машины. Нет жилья - как я сохраню кадры? Да и на наших драндулетах в передовые не выскочишь. Простаивает четверть парка... Вот и не задерживаются
– Ершов в отчаянии махнул рукой.
В профсоюзном комитете базы я убедился, что жалоба в прокуратуру не обоснованна. Решение администрации об увольнении прогульщиков законно и с профкомом согласовано.
И все же было интересно, почему на предприятии такая неблагополучная обстановка.
Мы разговорились с секретарем парторганизации Бабкиным.
– Причин много, - сказал он.
– Но самая главная, считаю, Ершов - не директор. Был хорошим инженером, свой участок знал на все сто! А руководитель из него не получился.
– Мягкотелый?
– Да нет, пожалуй! Может терпеть, терпеть, а потом сорвется - только щепки летят во все стороны. Коллектив это чувствует. Нет ровного, твердого отношения, нет стабильности. Какая же тут дисциплина? И еще. Не умеет отстаивать наши интересы перед вышестоящими организациями... Работать любит. Сам вкалывает по десять - двенадцать часов и других заставляет, а порядка все нет. Ведь надо работу по-умному организовать...
– Неужели Ершов не понимает, что не справляется?
– удивился я.
– Как не понимать? Даже попросил, чтобы обратно в инженеры перевели. Не отпускают. Для меня загадка - почему? Ругают то и дело, разные проверки... Вот и прокуратура нами заинтересовалась. Ваш товарищ наведывается чуть ли не каждый день... Это тоже нервирует коллектив...
"Наш товарищ", следователь Фадеев, действительно основательно занялся автобазой Ершова.
– Обстановка на предприятии весьма способствует нарушениям, - сказал мне Владимир Гордеевич.
– Вы бы видели, в каком состоянии путевые листы! Черт ногу сломит. Еле-еле разобрались сообща с Орловым.
– Ну и каков улов?
– поинтересовался я.
– Да вроде бы явных злоупотреблений нет...
– А скрытых?
– Тоже...
– С клиентами автобазы беседовали?
– Конечно, - кивнул следователь.
– Говорят, Ершов старается не нарушать договорные обязательства.
– Как это - старается?
– Если и подводил когда, то по объективным причинам. Машины выходят из строя, не хватает водителей.
– А как насчет приписок?
– Все чин чином. Сколько наработали, столько и получают.
– Может, не хотят ссориться с Ершовым?
– Не похоже, Захар Петрович...
– С шоферами говорили? Что они думают?
– Без толку, - махнул рукой следователь.
– Народ какой-то безразличный. Жалуются на низкие заработки, квартиры, мол, не светят. Многие хотят уйти, если подвернется хорошее место. Завидуют тем, кто у Лукина...
Семен Вахрамеевич Лукин был директором автохозяйства номер три. Его предприятие уже много лет прочно удерживает первое место по области. Грузный, с гладким бритым черепом и пышными казацкими усами, Семен Вахрамеевич неизменно сиживал в президиумах совещаний. Он напоминал мне одного из персонажей репинской картины "Запорожцы пишут письмо турецкому султану". Только чуба-оселедца ему не хватает...