Сигнал тревоги
Шрифт:
– Бригада Воронцова. Наш маяк!
– Вы беседовали с ним?
– Он со мной просто не захотел разговаривать. Так и заявил: мол, Герман Воронцов не какой-нибудь там жулик. Посягать на государственную копейку?! Да он выгонит из бригады любого, кто только посмеет подумать об этаком...
– А с другими шоферами из его бригады говорили?
– Как бригадир, так и они. Правда, менее безапелляционно. Но все в один голос твердят: нарушений и прочей липы не может быть, потому что они
– Надо было зайти к Лукину.
– Заходил. Высмеял меня. И еще пригрозил. Бросаю, мол, тень на лучшую бригаду в области...
– А вы и отступили?
– покачал я головой.
У Фадеева на скулах заходили желваки.
– Нет у меня бесспорных фактов, - произнес он и хитро добавил: - Еще нет.
– Ну хорошо, - примирительно сказал я.
– Что вы намерены делать дальше?
– Пришел за помощью. Хочу вызвать геологов из области. На третейский суд... Но пока будет идти переписка...
– Я вас понял. Владимир Гордеевич. Ускорим! Через областную прокуратуру. Готовьте постановление о назначении экспертизы...
Редактора нашей городской газеты Назарова за глаза называли "Колобком". Кто пустил это прозвище, трудно сказать, но Ким Афанасьевич и впрямь походил на колобок. Маленького росточка, кругленький, с короткими ножками, он был очень подвижный и не мог долго устоять на одном месте. Подкатится, задаст несколько вопросов или бросит одну-две фразы и тут же спешит дальше.
Вот так же своей быстрой семенящей походкой подошел он ко мне, когда мы случайно увиделись в горисполкоме.
– Ну как, нашли злоумышленников?
– спросил он.
– Каких?
– не понял я.
– Да тех, кто слил в Берестень солярку...
– Идет следствие, - неопределенно ответил я.
– А успехи есть?
– продолжал любопытствовать Ким Афанасьевич.
– Нас донимают телефонными звонками и письмами. Хотелось бы подкинуть читателю свеженькую информацию... Так сказать, гласность... Я пришлю к вам нашего корреспондента?
– Преждевременно, - ответил я.
– Понимаю, понимаю, - поспешно произнес Назаров.
– Следственная тайна. Ну что же, подождем, подождем... А общественность бурлит, возмущается.
Назаров с сожалением вздохнул и покатился дальше.
На следующий день, развернув "Знамя Зорянска", я увидел на четвертой полосе аншлаг, набранный большими буквами: "Еще раз о Берестене". Под ним шла подборка писем читателей, которые продолжали клеймить загрязнителей, и пространное интервью со знатным бригадиром шоферов Германом Воронцовым, он обличал тех, кто поднял
"Однако же выкрутился, - подумал я про Назарова.
– Нашел-таки выход".
Когда я показал газету Фадееву, он усмехнулся:
– Не пожалел для родственничка места...
– Какого родственничка?
– не понял я.
– Воронцов - зять редактора, - ответил Владимир Гордеевич.
Это было для меня новостью.
– Лишняя реклама никогда не помешает, - продолжал Фадеев, как мне показалось, неодобрительно.
– Передовик... По-моему, ничего предосудительного, - заметил я.
Хотя мне и не очень понравилось, что в предисловии к интервью заслуги и достоинства бригадира перечислялись слишком пышно. Ким Афанасьевич мог "преподнести" зятя несколько поскромнее.
– Можно было бы и без эпитетов, - сказал следователь, словно отгадав мои мысли.
– Вот я и думаю: не специально ли?
– Что вы имеете в виду?
– поинтересовался я.
– Понимаете, Захар Петрович, мне кажется, что кое-кому не нравится мое внимание к особе Воронцова. И вообще в данное время...
Фадеев замолчал.
– У вас появились новые факты?
– Да, - кивнул следователь.
– Правда, документы будут готовы через день-другой... Специалисты из области, которых я вызвал для проведения экспертизы, подтверждают, что почва котлована под универсам - суглинок. Именно суглинок, а не песок, как твердят строители... Наши геологи не ошиблись... Выходит, "превращать" твердую землю в сыпучую надо было для того, чтобы иметь липовые тонны и тонно-километры, то есть из ничего получать деньги... Алхимия да и только!
– Насчет суглинка точно?
– Точнее не бывает, - кивнул следователь.
– Я говорил с экспертами. Анализы. Наука! Сидят, пишут заключение... Теперь сами понимаете: Воронцов - передовик, маяк, а чем занимается...
– Ну и ну, - покачал я головой.
– Но это еще не все.
– Фадеев помолчал, подумал.
– Ладно, Захар Петрович, пока делиться не буду. Может, ошибочка. Но есть одно соображение. Надо проверить. Хочу съездить сегодня с Орловым... Тут неподалеку от Зорянска...
Я не стал допытываться. Придет время, расскажет.
Утром следующего дня, придя на работу, я увидел у себя в приемной человек семь ребят с учителем Бабаевым во главе. Среди мальчишек и девчонок я сразу узнал тех самых дозорных Голубого патруля, которые первыми подняли тревогу, - Руслана, Роксану и Костю.
Все были крайне возбуждены. Лишь один Костя сидел на стуле тихий-тихий.
При моем появлении поднялся невообразимый шум. Говорили все разом, и я, естественно, ничего не мог понять.