Сигналы Вселенной. Планета трех солнц
Шрифт:
В репортаже, как обычно, были кадры с отдельных рабочих мест. Перед началом передачи Северсон по видеофону попросил всех членов экипажа приготовиться. Однако служебный аппарат Ватсона не работал.
— Вызывайте пока других, а я схожу на центральную станцию, посмотрю, нет ли там каких-нибудь поломок… — Алена многозначительно подмигнула Северсону и убежала.
— Все в порядке! — улыбнулась она, вернувшись через минуту. — Можем начинать передачу… и прием! — добавила она шепотом.
Оба еле дождались момента, когда можно будет начать эксперимент.
Алена прикрыла «глазок» иконоскопа
Затаив дыхание, они следили за экраном. На нем появилась обсерватория. Ватсон сидел спиной к аппарату, через который за ним следили.
— Удалось! — прошептала Алена. — Сигнальный огонек не светится.
Вдруг Ватсон обернулся. Обвел взглядом обсерваторию и снова погрузился в работу.
— Как же я испугался! — с облегчением сказал Северсон.
— Не бойтесь, все в порядке. Как я заметила, по этому аппарату Ватсон почти никогда не разговаривает. Главным образом пользуется тем, что на столе.
Картина на экране не менялась.
— Сегодня, наверное, не увидим ничего особенного, лучше выключим… — предложила Алена минут через десять. — Ватсон слишком добросовестный работник и не станет пренебрегать дежурством возле исследовательского астрорадиолокатора и астрогравиметра.
Северсон уже коснулся рычажка, когда Ватсон вдруг вскочил и отчаянно замахал руками. Быстро повернул красный рубильник, который включал связь одновременно со всеми каютами:
— Внимание, внимание, опасность!… Внимание, внимание, опасность в двадцати пяти минутах полета перед нами!… Летим к большой туманности. Немедленно отклоняйте «Луч» вправо, в направлении созвездия Девы!
Алена страшно побледнела:
— Держитесь!
Едва она сказала это, как пол задрожал у них под ногами. Оба сильно ударились о стену, и их тела погрузились в защитные подушки.
Через несколько минут реакторы двигателей заработали на полную мощность.
— С вами все нормально? — с трудом спросила Алена.
— Да. Что случилось? Почему нас не предупредили заранее?
— Вы ведь слышали Ватсона? Это самое серьезное предупреждение, которое я когда-либо слышала. Решается вопрос жизни и смерти, поймите. Для всех нас. Мы должны любой ценой уйти от туманности, даже если кто-то из нас погибнет во время этого маневра. У нас остается очень мало времени. Если мы попадем в туманность, то заживо сгорим вместе с «Лучом».
— Почему же Ватсон заметил ее так поздно?
— Откуда я могу знать? Сама удивляюсь. — Алена глянула на часы:
— Итак, все решится через двадцать четыре минуты… — задумчиво сказала она.
Северсон хотел обнять ее за плечи, но центробежная сила слишком крепко удерживала его на месте.
— Неважно, чем это закончится, но жить стоило. Люблю тебя, Алена! — прошептал Северсон еле слышно.
— Ты хорошо знаешь, что и я тебя…
— Сердишься на меня?
— Почему, дурачок? Скорее я благодарна, что переживаю этот момент. Когда бы мы еще набрались храбрости, чтобы откровенно сказать все друг другу?… Я боялась, что мою любовь ты осудишь как сентиментальность или по-прежнему остаешься верен девушке, которую когда-то любил…
— Ни одной девушки я до сих пор по-настоящему не любил. Просто не имел
— Забудем про время! — попросила девушка. — Пусть себе несется своей дорогой. Расскажи мне лучше про свою молодость. И о том, как тебе понравилось у нас. И про Митьку из Москвы. Ты любишь о нем вспоминать. А я люблю слушать.
В кабине управления все молчат.
Молодинова и Навратил внимательно следят за экраном астротелевизора; Грубер смотрит на часы; Шайнер обернулся к иллюминатору и разглядывает огненную полосу, которую оставляют в пространстве реакторы двигателей.
— Не успеем… — шепчет Молодинова.
Действительно, на корпусе «Луча» одна за другой начинают вспыхивать яркие крошечные крапинки: свободно плавающие в космическом пространстве атомы водорода с бешеной энергией бьются о металл обшивки звездолета.
Крапинки вспыхивают все чаще и чаще; оболочка корабля уже начинает накаляться. Она розовеет, и это — страшно…
Включены все охлаждающие устройства, но они уже не помогают. Лица космонавтов заливает пот; они с трудом хватают ртом воздух, сухой и жаркий.
Каждая минута тянется бесконечно; начинает затуманиваться сознание. Вот-вот наступит конец… И уже хочется, чтобы он наступил, потому что терпеть больше нет сил…
Но вот огоньки начинают угасать. Темнеет металл обшивки. В звездолете еще очень и очень жарко; двигатели продолжают работать с таким перенапряжением, что весь «Луч» вибрирует. Однако опасность уже миновала.
— Туманность была очень разреженной, и мы зацепили только ее край… — сухо сказал Ватсон. — Именно поэтому я и обнаружил ее слишком поздно… Вы, вероятно, упрекаете меня за невнимательность. Но знайте: все, что Ватсон делает, он делает добросовестно.
— Это, несомненно, так, — горячо сказала Алена. Северсон промолчал.
Глава XXVII
Прогулка в безвоздушном пространстве
Отклонение «Луча» хотя бы на ничтожную долю градуса от своего маршрута означало бы потерю цели и блуждание по бесконечной Вселенной, так что после встречи с туманностью все внимание астронавтов было сосредоточено на исправлении траектории корабля. Измерения выполнялись со всей возможной точностью; после сравнения отдельных результатов допущенные ошибки исправлялись, и лишь затем определялись окончательные данные для маневрирования.
Этот период всеобщей интенсивной работы Северсон использовал для выполнения поручения, которое дал ему Дитриксон. Он незаметно вынес из лаборатории поляризационный аппарат, обработал каюту Олафа и, найдя в ней описанный праплемянником тайник, забрал две металлические коробки.
«Половина задания выполнена!» — с облегчением вздохнул он в своей каюте и взял в руки одну из коробочек.
Что в ней может быть?… Жаль, что здесь нет силы тяжести — не поймешь даже, какой у нее вес.
Матово-белый металл был гладким, без всяких надписей или значков.