Сикарио
Шрифт:
Доги, мастиффы и особенно эти треклятые доберманы, о ком у меня сохранились самые омерзительные воспоминания.
Взгляните на эту руку на эти шрамы и порезы. Однажды эта тварь ухватила меня через окно, когда я протянул руку, прося несколько песо, а хозяин, не задумываясь, нажал на газ и протащил меня за машиной метров сорок, пока пес не разжал челюсти.
Ненавижу доберманов, доберманы во всем виноваты.
Тот год и в самом деле можно назвать годом собак. Кто-то должно быть сделал себе целое состояние, продавая их богатым. В каждом доме, в каждом автомобиле сидела такая
Город превратился в одну огромную псарню.
Но их дрессировкой, конечно же, никто не занимался, слишком хлопотное это дело, и они начали кидаться и кусать всех подряд: слуг, детей, а иногда и самих хозяев.
Настоящее бедствие! Не осталось ни одной не покусанной задницы. А количество народа, кому перегрызли глотку, превысило количество жертв на дорогах.
Властям города пришлось импровизировать, спешно были созданы специальные патрули по отлову псов, но их явно не хватало. А многие из тех бестий сбежали от своих хозяев и принялись бродить по городу, создавая угрозу для жизни горожан еще большую, чем все «гамины» вместе взятые.
И тогда решили их отстреливать. Что там возиться с каким-то отловом, пулю в голову и делу конец.
Может быть тогда и пришла им в голову эта идея…
Если все так удачно пошло с собаками, почему не попробовать тоже самое на нас?
Знаю, что звучит жестоко, но все проблемы начались с того дня, как двум пацанам пришло в голову напасть на дочку одного банкира. К этому их подпихнули наркотики. Всегда одно и тоже – всегда наркотики! И не просто отобрали у неё несколько песо, а еще и изнасиловали, и напоследок чуть было не убили.
Ну, девочка-то и спятила, тронулась умом немного.
Самое удивительное во всём этом то, что если бы подобное произошло с малолеткой из трущоб, то в худшем случае она бы просто забеременела, а вот детишки богатых становятся дурачками.
Причины мне не известны, но, наверное, девчонки с окраин внутренне готовятся к такому развороту событий с самого малолетства, тогда как в богатых семьях об этом стараются не думать, но когда с ними случается такое приключение, то это для них становится полной неожиданностью.
Как бы то ни было, но папаша принял всё это слишком близко к сердцу и нанял четверых головорезов, чтобы они нашли тех сволочей, отрезали им яйца и принесли на блюдечке ему в дом.
И столько кандидатов подошло под их описание! «Два пацана, достаточно рослых, в возрасте около четырнадцати лет, грязные и вонючие, находящиеся под кайфом и пьяные, вооружены ножами…».
Под это описание подходило, наверное, человек двести из тех, что постоянно бродили по улицам.
Должно быть, в итоге там получилось не блюдо, а целая корзина, потому что все подворотни были завалены трупами.
И как результат: опустевшие улицы в течение семи недель.
Среди тех, кто наивно полагал, что уже не боится ничего, вдруг началась паника, и на протяжении двух месяцев количество нападений на женщин на улицах города сократилось до такого минимума, о котором никто никогда и не слышал.
По счастью, нас с Рамиро
Даже если бы мы и захотели кого-нибудь изнасиловать, то для этого нам пришлось бы забраться на плечи один к другому, да и то не дотянулись, потребовалось бы еще взять в руки палку. Но, все равно, происходящее нас очень испугало. По ночам мы сидели в своем фургончике, тряслись от страх и постоянно прислушивались ко всем звукам, ко всем шорохам, что доносились со стороны площади.
Сколько нам тогда было? Десять, может одиннадцать лет… Часами мы сидели с круглыми, как блюдца глазами, с пересохшим от страха горлом, так что и слова вымолвить не могли, ожидая, что того и гляди кровожадные мстители набросятся на нас из темноты, сводя счеты за девчонку, которую мы и в глаза не видели, но у которой папаша нажил приличное количество деньжат.
Слышали вы, как воет ветер, что налетает на Боготу с гор? Он приходит с вершины Монсерат, спускается в долину, проносится по улицам, пересекая город с востока на запад, и уносится в направлении кладбища, чтобы затем раствориться и затихнуть на просторах саванны.
После полуночи ни одна скорбящая душа не осмеливается выйти на улицы и площади города, когда дует этот ветер, и не потому, что он холодный и режет как бритва, и промозглый настолько, что проникает в саму душу, но от того, что кажется, будто он не просто воет, а нашептывает слова леденящие кровь, и некоторые утверждают, что это и не слова вовсе, а «Поцелуй Костлявой».
Даже покойники вздрагивают в своих могилах, когда этот ветер проносится над ними.
Вы и представить себе не можете, каково это сидеть в маленьком разбитом фургоне, слушать как ветер завывает снаружи, чувствовать как ледяные струйки просачиваются во все щели, навевая такую тоску смертную особенно часа в три ночи, что поневоле покажется, будто там перешептываются убийцы, пришедшие чтобы отрезать ваши бесценные «орешки».
Улыбаетесь? Нет? Не обманывайте. Я видел. Пусть ваши губы и не шевельнулись, но в глазах появилась улыбка.
Если хотите по-настоящему понять о чем я говорю, ощутить это в полной мере, то попробуйте провести ночь на улицах Боготы, когда дует этот ветер. Наймите какой-нибудь старенький автомобиль, заберитесь внутрь и постарайтесь дождаться утра.
Видите эти пальцы похожие на птичью лапу. И хоть я вполовину младше вас, но с трудом могу шевелить ими. «Артрит» сказал доктор, и кто его знает, что означает это слово, но я абсолютно уверен, что именно из-за того ледяного ветра рука моя стала теперь похожа на крючковатую лапу.
И еще, от этого ветра у меня выпали зубы.
Не верите… Не хватало еще, чтобы я ходил беззубым, как старик. Это обошлось мне в десять тысяч песо. Хотите узнать остались ли у меня собственные или весь рот набит вставными? Вообще-то, вы должны признать, что трудно отличить одни от других.
Так о чем мы говорили? О ветре?
Или правильнее сказать о страхе?
Спустя два месяца жизнь вернулась в прежнее русло, головорезы ушли, прекратились кастрации и убийства, и почти сразу же начались ограбления, нападения и изнасилования в количестве не меньшем, чем было до этого.