Сила басурманская
Шрифт:
Но были и необъяснимые Рарожич и Злебог, то есть герои древних славянских мифов. Здесь Иван сделал вывод, что древнее основание сказочного мира сопротивляется экспансии иностранных историй в сознание россиян. Иначе почему по местным лесам не бегают Вуди-дятлы и прочие Микки-Маусы?
– Да, тут уже целая тема для диссертации, – пробормотал воронежец, объезжая небольшой овраг с дном, устланным сухими сосновыми иглами. – Причем по психиатрии. А я – объект изучения.
Ему пришло на ум, что все его и Егора приключения могут быть продуктом элементарного бреда. Как начались местные
Иван заставил себя отказаться от этой пессимистической версии. Она непродуктивна. Лучше думать о чем-нибудь позитивном.
В местной реальности есть предметы из нашего мира. Они обретают волшебную силу. У Старшого была чудо-газета, повернувшая исход битвы со жрайками в пользу людей. Сейчас в мешке болтается приемник «Альпинист», от которого пока мало проку, но он просто обязан появиться. Это плюс.
Сами близнецы Емельяновы неплохо выступили в многочисленных схватках и переделках. Егор сокрушает кулачищем камни, Иван тоже был не промах, пока газету не сжег. Впрочем, чертовка Котена напророчила: «Станешь сильным ведуном». Тоже плюс.
«А может, этот мир и вовсе начнет исполнять нашу с Егором волю?» – вдруг подумалось парню.
Опровергая это самонадеянное предположение, на лоб Ивана упала увесистая сосновая шишка.
– Уй-я! – Обиженный дембель потер место ушиба. Назревала немаленькая гуля.
Жеребец решил, что прикрикнули на него, и ускорился. Пришлось успокаивать.
Было около полудня, когда вековые сосны раздались в стороны и Иван очутился на берегу моря. Горизонт прятался в синеватой дымке, ходили суровые, посеребренные пеной волны. Ветер бил в лицо, сразу стало зябко, а соль на губах Старшой почувствовал задолго, еще в лесу.
К широкому песчаному берегу следовало спуститься с довольно крутого обрыва. Дембель проследил за темно-желтой полоской и слева узрел отмеченный на карте Карачуна дуб.
Это был неоспоримый исполин. Мощный, древний, с огромной кроной. Зеленый. Иван понял, что к морю спускаться не нужно – древо росло не у воды. Еще стало очевидно: дуб далеко.
Старшой тихо выругался и поехал над обрывом по желто-зеленой траве. До гиганта добрался за пару часов. Спешился, оставил жеребчика пастись возле подлеска. Направился под сень гиганта. Сейчас парень смог оценить подлинные размеры дуба. Великан – это слишком хлипкое слово для описания могучего дерева. Достаточно было того, что упавшие по осени желуди пришлось обходить – пустая скорлупа сгодилась бы под просторное жилье.
К дубу действительно был прикован кот. Несомненно, ученый. Черный, с белой полоской под носом, сам крупнее обычной мурки раза в четыре. Хотя рядом с деревом он казался муравьем. Гремя золотой цепью, мохнатый зверь чинно топал в сторону Ивана и напевал:
Ах, у илистого брега, Ах, у яркого огня, Ох, уехала телега, Ох, у юного меня…Дембель
Цепь натянулась, и кот отправился обратно. Старшой отметил, что певун черной масти вытоптал глубокую тропинку полукругом, а цепь протерла землю от дуба к тропинке в мелкую пыль, и теперь между котом и могучим стволом не росло ни травинки.
Песня кончилась, зверь завел рассказ, явно прерванный ранее:
– …А бумеранг молвит человечьим голосом: «Не бросай меня, Иван-царевич! Я тебе еще пригожусь». Не послушался Иван-царевич, бросил да пошел восвояси. А в наказание через несколько мгновений превратился в Ивана-дурака. Тут и конец сказке. Ходите, детки, в каске.
Кот прочистил горло и завел новую басню. Старшой поразился: «Ай да Пушкин!.. Все как есть написал!» Дембель решил действовать и побежал к предреченному великим поэтом животному.
– В некотором царстве, не в нашем государстве… – разглагольствовал кот.
– Эй! Привет! Помоги мне, пожалуйста!
Черныш скосил зеленый глаз на визитера и, не сбавляя прогулочного шага и не меняя тона, продолжил распевно говорить:
– …Жил богатырь, красавец и просто хороший парень… Как тебя зовут?
– Иван, – ответил Старшой, подстраиваясь под ритм ходьбы.
– Прелестно, просто полет мысли и пир разнообразия, – проворчал кот. – Пусть будет Иван. И вот пришел Иван к лукоморью, поклонился дубу зеленому, поглядел на цепь… Нравится?
– Что?
– Цепь, балда, – фыркнул прикованный зверь.
– Нет, – отмахнулся дембель.
– Может, тебе нужен дуб?
– Да на фиг мне твой дуб?! – вспылил Иван. – Я по делу.
– И пришел он не просто так, а по делу, – продолжил кот. – Не за цепью, не за дубом, а за… Зачем приперся?
Старшой поймал на себе настороженный взгляд.
– Совета спросить. Не знаешь, где можно добыть живой воды?
– Вот как? – удивился цепной мурлыка. – Ладно. И говорит Иван человеческим голосом: «Совета спросить. Не знаешь…»
Тут цепь снова натянулась, кот развернулся и запел:
Посею лебеду на берегу, Посею лебеду на берегу, Мою крупную рассадушку, Мою крупную, зеленую. Только, как я ни стараюсь, у меня Вырастает лишь высока конопля, Моя крепкая рассадушка, Моя крепкая, зеленая.Весь путь к противоположному концу кошачьей тропки Старшой мечтал о сне. Глаза слипались, пару раз парень зевнул так, что чуть не заработал вывих челюсти. Дело вроде бы не в скуке, которую навевала песня, просто Иван устал.
Зверь развернулся и сказал:
– «…Где можно добыть живой воды?». И стал Иван клевать носом на ходу, а кот смеется: «Эх, богатырь! Я же не простая мурка, а самый настоящий Баюн, потому и в сон тебя клонит». Удивился Иван и спрашивает… Спрашивай!
– А почему ты тут околачиваешься?