Сила басурманская
Шрифт:
За время трапезы дембель не торопясь рассказал о встрече с Торгаши-Керимом, совместном путешествии в Мозгву и ловушке, в которую угодил купец в Крупном Оптовище. Закончил парень тем, как они с Егором передали шахское послание Юрию Близорукому.
Хаким внимал гостю, лишь изредка уточняя детали. Потом произнес:
– Если твоими устами говорила правда, а я вижу, что ты не лжешь, то нужно возблагодарить небо, которое послало бедному Торгаши таких спутников. Воля Исмаил-шаха, да продлятся его годы обильно, достигла ушей Джурусса.
– Мне ничего не нужно, только перо жар-птицы, – радостно сказал Иван.
Глаза визиря округлились.
– О! Нынешняя юность надувает паруса неоправданного стяжательства! Ты просишь много. Не знаю, возможно, излечи кто бедного принца, тому бы и позволили… Нет, я вижу, ты просто не разумеешь, чего просишь.
«На кой черт я сюда перся?» – подавленно спросил себя Емельянов-старший и вдруг вспомнил историю сына Исмаила. Затеплилась надежда.
– Торгаши-Керим рассказывал про диковину, которая захватила разум принца Кара-Аббаса.
– Не Кара-Аббаса, а Бара-Аббаса, – поправил визирь. – Воистину белый шакал Терминарий совершил преступную подлость. Возмездие, вот что его ожидает.
– Это как бы ваши терки, – отмахнулся Иван. – Я могу попробовать вылечить принца.
Хаким аль-Муталиб откинулся на подушки, выпил немного вина из пиалы, отер несуществующие усы. Сейчас он имел вид мудрого кота, отдыхающего в пору сытости.
– Послушай, чужестранец. Пастух не чинит сапог, а сапожник не повелевает войсками. Мужчина не рожает, женщина не властвует народами. Лягушка не летает, цапля не плавает у морского дна. Ты назвался князем. Какой же ты лекарь?
– А ему не нужен врач! – заверил дембель. – Все проще.
– Ты колдун?
– Нет.
– Тогда не губи себя, оставь праздные речи об излечении бедного Бара-Аббаса.
Парню стало странно.
– Так попытка же не пытка…
– Хм, не в этом случае. Наш сиятельный повелитель принял стольких шарлатанов и лжеврачевателей, что теперь у соискателя на должность придворного целителя есть лишь две дороги: либо в чертоги уважения и богатства, либо на плаху палача Масрура. Посмотрим лучше на танцовщиц.
Хозяин хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали три стройные девушки с музыкантом. Неприметный мужичок принялся лихо терзать некий неизвестный Ивану струнный инструмент, а танцовщицы подарили пирующим несколько зажигательных минут. Гибкость и красота девушек, звон поясов, увешанных монетами, мелькание рук и порхание прозрачных платков отвлекли дембеля.
– Танец живота, однако, – произнес он, поедая взглядом ловких очаровашек.
– Гостью угодно танец живота! – резко проговорил визирь.
Девушки упорхнули, уступив место не очень молодой тете. Тетя была отнюдь не худенькой. Удивленный парень даже подосадовал, что его слова не так истолковали. Но танцовщица начала вытворять животом невообразимые вензеля, при этом
«Не, мне без головы возвращаться нельзя, – подумал Старшой, – но и без пера тоже».
– А можно хотя бы посмотреть на принца-то? – спросил он.
Хаким промолчал, и Иван стал подбирать аргументы:
– Ясно, что нельзя. Но у нас говорят: если сильно хочется, то можно. Ну неужели визирь, нашедший лекаря, не достоин уважения? Я просто проверю свою догадку. А?
– Ложись спать, князь. Утром поговорим.
Лицо шахского мудреца было непроницаемым, дембелю оставалось лишь надеяться, что его доводы возымеют хоть какой-нибудь эффект.
Блаженно растянувшись на мягкой перине, парень строил планы: «Если не удастся вылечить принца, придется заняться банальным воровством. Болтаться ночью по незнакомому дворцу? Сомнительно. Я же не ниндзя какой-нибудь… Эх, сюда бы Зарубу Лютозара. Этот, кажется, везде пролез бы. А птичку наверняка охраняют, раз простое упоминание так напрягло Хакима. Странно». Постепенно мысли разбежались, перепутались, и дембель заснул.
Иван, разумеется, не догадывался, да ему и не нужно было, что визирь шаха Исмаила находился в постоянной подковерной борьбе с другими вельможами. Хотя за последние годы он укрепился на почти недосягаемых высотах, интриги обострились – подросло новое поколение царедворцев. К тому же Хакиму нравился юный Бара-Аббас. Просто по-человечески. Наследником все равно считался Кара-Аббас.
Молодой чужестранец чем-то расположил визиря к себе. В основном тем, что специальный магический кулон, висевший на шее Хакима, нагрелся всего раз. Это означало одно: задольский князь честен во всем, кроме собственного чина. Никакой он не князь. Хотя все государства начинались с удачливых проходимцев, рассудил персиянец. А честный проходимец – редкость.
Поэтому часа в три ночи Ивана разбудили и привели к визирю.
– Пойдем, – сказал тот и пошел в покои младшего сына шаха.
Стража послушно расступалась перед главным слугой Исмаила, и вскоре Хаким привел Емельянова-старшего в огромную спальню.
«Упаковано по высшему разряду», – оценил местную обстановочку Иван.
За пуфиками, вуалями, пестрыми коврами, заваленными дорогим оружием, он не сразу заметил принца, полулежащего у дальней стены. Шахский сын покоился на атласных подушках, сжимая в руках небольшую серую коробочку. К ней был прикован остекленевший взгляд бедняги. А сам малый производил приятное впечатление. Худой только, аж мослы из-под кожи синеют. Купец, кажется, говорил, что местные маги еле-еле поддерживают в теле младшего наследника Персиянии остатки жизни.