Сила и соблазн

Лорин Эмми

Но Дирк больше не воспринимал ее как свою младшую сестру, и это было главной причиной конфликта, который разъедал его совесть и вызывал недовольство собой.

Дирк любил Тину, в этом не было сомнения. Вопрос, мучивший Дирка, заключался в следующем: какой любовью он ее любил?

Делая вид, будто любуется стенной решеткой, Дирк внимательно следил за Тиной. Внутренне улыбаясь, он наблюдал, с каким изяществом она ест, и невольно вздрогнул, увидев, как Тина слизнула языком кусочек масла с губ.

Проклятие. Конечно,

вопрос был не в том, как он хотел любить Тину. Дирк давно уже признался себе, что жаждет насладиться ею, как голодный жаждет оказаться за банкетным столом. Хотя долгие месяцы он гнал эту мысль от себя, он наконец посмотрел правде в глаза – той зимой, между ее шестнадцатилетием и семнадцатым днем рождения. И правда заключалась в том, что он, Дирк Тэнджер, гордость родителей и школы, здравомыслящий банкир с большим будущим, расчетливый бизнесмен, испытывал страсть к Тине Холден, несовершеннолетней дочери человека, который был ему отцом больше, чем его родной отец.

У него вдруг пересохло во рту, и он осушил полную рюмку красного вина. Сколько женщин он перепробовал в ту зиму, пытаясь подавить свою страсть к Тине? Довольно много, признался он печально. И не только в ту зиму.

«Боже! – подумал Дирк удивленно. – С лета, когда Тине было шестнадцать и до того сентябрьского дня, когда она уже была девятнадцатилетней, я провел почти столько же времени в женских постелях, сколько зарабатывал свое состояние».

Но если его деловые успехи были вполне удовлетворительными, то сексуальные удовлетворения не приносили вовсе. Сейчас он понимал, что с помощью многочисленных любовных связей просто пытался освободиться от власти, которую Тина имела над ним, но спасения не было.

Забыв о еде, Дирк снова наполнил свою рюмку и продолжал мрачно наблюдать, как Тина расправляется с омаром.

Боже, как она красива! Как изящна и как потрясающе желанна. Дирк хотел ее сейчас даже больше, чем когда-либо раньше. И ведь свою жену он использовал так же безжалостно, как и всех прочих женщин, – лишь бы не признаваться себе в тоске по Тине.

Этот грех он прощал себе, поскольку жена тоже использовала его. Чего он не мог простить себе, так это слабости, из-за которой стремился завладеть не только телом Тины, но и ее душой. Да, именно таковы были его намерения… и он будет владеть ею полностью.

– Что-нибудь не так с твоим ужином?

Взгляд Дирка задержался на ее губах, когда она задала вопрос.

– Нет. – Он поднял на нее глаза и сощурился, чтобы скрыть отразившееся в них желание. – Видимо, я не так голоден, как думал.

– Ты выглядишь… – Тина слегка пожала плечами. – Как-то сумрачно. Неважно себя чувствуешь?

«Совсем наоборот», – подумал Дирк.

– Вовсе нет, Тина, – уверил он ее. – Просто я не голоден. А вот ты явно была голодна. – Он кивнул на ее тарелку.

– Я люблю омаров, – Тина улыбнулась. – Кому, как

не тебе, знать это.

– Да, я знаю это, дорогая, – Дирк улыбнулся в ответ. – Я же сам дал тебе попробовать, когда тебе было шесть. Помнишь?

– Да.

Произнесенный шепотом ответ Тины и мечтательное выражение ее прелестного лица пронзительной болью отозвались в сердце Дирка.

Когда Тина задумывалась о прошлом, их прошлом, на ее лице появлялось мечтательное выражение, и она снова становилась его милой младшей сестрой. Но были и другие времена, как в тот день, когда он нашел ее на пляже: глаза ее сверкали ненавистью, которую она испытывала к нему в настоящем.

Дирк был честен с самим собой. Он сознавал, что давние отношения связывали их крепкими эмоциональными узами. Он также осознавал, что, переступив черту и из брата превратившись в ее любовника, безвозвратно разрушил те драгоценные отношения. Но эмоциональные узы сохранились: любовь и ненависть оказались надежным скрепляющим материалом.

Придя к такому совершенно новому для себя выводу, Дирк углубился в дальнейшие размышления по этому поводу. Итак, судя по всему, не только он испытывал все муки ада, Тину также раздирали противоречивые чувства.

Он любил ее, нуждался в ней… и в то же время ненавидел ее за ту ненасытную страсть, которую она вызывала в нем.

Тина призналась, что любит его, нуждается в нем… и в то же время ненавидит, не только за то, что он разрушил ее девичьи мечты, но и за то, что держит ее в своей власти, контролируя ее наследство.

Он считал ее жадной стяжательницей, готовой использовать любого человека и любые средства, чтобы преуспеть в бизнесе.

Она считала его хладнокровным, безжалостным негодяем и распутником.

И поэтому они ненавидели друг друга.

И все же они любили друг друга.

Да, положение казалось тупиковым. Брак для обоих будет, вероятно, и раем, и адом. Но Дирк мог принять лишь этот единственный выход, так как на опыте убедился, что жизнь без Тины для него – ад, причем беспросветный.

Что ж, придется смириться с этим. Им обоим предстоит научиться жить с этим… и друг с другом. Он молча поднял рюмку в честь своей будущей невесты.

– За что ты пьешь? – Хотя голос ее был беззаботным, глаза выдавали замешательство.

– За нас. – Хотя Дирк произнес это совершенно спокойно, дума его была отравлена пониманием истинного смысла тоста. «За то, что мы наконец-то отомстили друг другу, любовь моя, – думал он мрачно. – Отомстили, связав наши жизни на будущее законными узами. И хоть внутри эта пилюля горька для нас обоих, все же снаружи она покрыта слоем восхитительной сладости – что является пусть слабым, но утешением».

– Дирк, – озабоченный голос Тины извлек Дирка из бездны захлестнувшего его отчаяния. – Что случилось? У тебя такой… страдальческий вид.