Сила инстинкта. Часть 1
Шрифт:
– А вы действительно редкостный прохвост, милейший Марчин Конрадович, – вступил в разговор граф, который, несмотря на довольно ранний час, потихонечку опорожнял бутылку «Императорского». – Петр Петрович, а хотите, я вызову его на дуэль? А что, стреляю я неплохо, с двадцати шагов горлышко от бутылки сбиваю. Пуля в лоб, и поминай как звали. Вечная память и все такое.
Хавинский пригрозил графу огромным кулаком.
– А вы помолчите, Чернокуцкий, и до вас черед дойдет.
Тут из-за стола поднялся невысокий худенький человек, Антону не знакомый. Нижняя губа у него подрагивала, брови нахмурились, а нежное, почти детское лицо исказилось
– Возмутительно! Я, Андрей Александрович Кравцов, как поверенный Петра Петровича, официально заявляю, что за ваши противозаконные действия, а именно: попытка похищения двух человек, шантаж, вымогательство, жульничество, вы будете отвечать перед судом Российской империи по уголовным статьям, предусмотренным законом…
И осекся, потому что прямо в лицо ему смотрело дуло револьвера. Необычайно быстрым движением, какого никак нельзя было ожидать от этого крупного и на первый взгляд неповоротливого человека, Хавинский достал оружие и направил его не поверенного. Тот от неожиданности раскрыл рот, да так и остался стоять, от страха не в силах пошевелиться.
– Вы с ума сошли! – Закричал Островский. – В моем доме!!!
– Ну что же вы, Андрей Александрович, замолчали? – Хавинский еще крепче сжал рукоятку револьвера, и алая перчатка натянулась, скрипнула кожей. – Продолжайте, мы вас внимательно слушаем. Ага, так вы закончили? Позвольте тогда мне кое-что вам сказать. Австро-венгерский револьвер Гассера, модель М1870, калибра 11.25. Шестизарядный, вес – около полутора килограмм. Ударно-спусковой механизм двойного действия снабжен предохранителем в форме плоской пластины над спусковой скобой. В черепной коробке делает отверстие размером со спелую вишню. Тяжеленькая машинка, зато надежная. На моей памяти не было ни единой осечки. Ну, говорите же, за что я там буду отвечать?
– Немедленно уберите оружие, Марчин, это переходит все границы. – Островский закрыл глаза, видимо, сдерживая себя из последних сил. Вены на лбу вздулись, кулаки судорожно то сжимались, то разжимались.
Марго закрыла лицо руками, но даже не вскрикнула. Из своего укрытия Антон заметил, что ей очень страшно. Если бы Марчин, этот гнусный подлец, направил револьвер на нее, Ковров бы не задумываясь выбежал и хуком справа сбил его с ног. Удар у него был сильным: он одно время увлекался английским боксом и однажды даже нокаутировал чемпиона из параллельного курса. Но сейчас предпочел не горячиться и остался на месте, посмотреть, чем все закончится.
А обстановка все накалялась. Сердце забилось быстрее, конечности обдало электрическим разрядом – явный признак выброса в организм адреналина.
– Маргоша, рыбонька моя, не волнуйтесь вы так, все скоро кончится, – обратился второй незнакомец к девушке, да еще и совершил бесцеремонность: воспользовавшись тем, что сидел рядом с ней, приобнял ее и поцеловал в щечку. Коврова передернуло.
Но надо отдать ей должное, подобной бестактности она не стерпела. Даже не развернувшись к своему соседу, влепила ему пощечину.
Точнее, хотела дать, потому что ее тоненькая ладошка взяла чуть выше и только скользнула по волосам немолодого уже господина. А господин этот был не только не молод, но еще тучен и необыкновенно безобразен собой. Обвисшие щеки и тонкие длинные уши делали его похожим на бультерьера. Антону он не понравился сразу.
– Не смейте ко мне прикасаться, мерзкое животное! – Завопила Марго. – Я вас ненавижу! Я вас…я вас…
И стала бить
– Да хватит вам уже в самом деле! – Повернулся к ним хозяин дома, уже на пределе нервного срыва. – Марго, не волнуйся, все будет хорошо. Тебе лучше пойти в свою комнату и немного успокоиться. Илья Ильич, я вас прошу как порядочного человека, отведите мою дочь наверх, в комнату. Ей лучше здесь не находиться, я потом к ней поднимусь.
– Да-да, конечно, как изволите.
Илья Ильич Ремизов, а это был он, взял Марго за руку, вывел из-за стола и пошел к лестнице. Девушка отдернула руку, но наверх все-таки пошла. Ее немилый спутник последовал за ней.
Они прошли прямо возле Антона, но его не заметили. Зато он сумел разглядеть очаровательный профиль Марго, ее раскрасневшееся личико и сжатые от негодования губки. Даже в этом состоянии она была хороша собой, и Антон едва сдержался, чтобы не выйти и не поцеловать ее в эти самые губы.
Прямо за ней проследовал Ремизов, но профиль его был совсем не очаровательный. Скорее наоборот, отталкивающий. Раньше Антон считал, что подобные индивидуумы: толстые, противные и с безобразным лицом, встречаются только в газетных карикатурах. Именно так народовольцы изображали генералов, помещиков и других представителей буржуазного сословия. Сейчас же он готов был поменять свою точку зрения – не только там. А когда Илья Ильич зло ухмыльнулся (видел это только Антон, поскольку тот стоял ко всем спиной и лишь к нему одному боком), то студент его просто возненавидел. Ведь есть же такие субъекты, которые вызывают антипатию вроде бы безо всяких причин, на подсознательном уровне, пронеслось в голове притаившегося студента. Илья Ильич Ремизов явно принадлежал именно к этой категории людей.
Коврову очень не хотелось отпускать девушку с этим человеком, но делать нечего. Иначе пришлось бы выйти из своего укрытия, а делать этого он пока хотел. Лишь проводил взглядом поднимающуюся пару, насколько хватило обзора, и снова развернулся лицом к гостиной, где происходили события поинтереснее.
Он увидел, что незваный утренний гость все еще держал на мушке юриста. Чернокуцкий стоял чуть поодаль и пил коньяк, а сам хозяин дома смотрел на того немигающим взглядом. Хоть глаз его Антон видеть не мог, но чувствовал, сколько в них было ненависти и презрения.
– Немедленно убери револьвер, сукин ты сын, иначе, клянусь Богом, я задушу тебя прямо здесь!
Но тот, вместо того чтобы убрать оружие, направил его прямо в грудь Петру Петровичу.
– Задушить меня хотите? – Рассмеялся обладатель шестизарядного Гассера. – Ну что же, не вы первый. Но вы жалкая и ничтожная личность, которую я бы сам раздавил, будь на то моя воля. А сейчас я хочу получить свои деньги, причем немедленно.
Вдруг сзади послышалось какое-то движение. Антон развернулся и увидел, что в гостиную, через боковую дверь, вошел Уильям. Но вместо подноса и матерчатой салфетки в руке у него был большой черный револьвер, отсвечивающий вороненой сталью. Дуло было направлено прямо на Хавинского. Тот развернулся на шум, но повернул только голову. Рука с оружием осталась в том же положении.