Сила притяжения
Шрифт:
Я только хмыкнула:
— Даже если не хочу, тебя это все равно не остановит.
Юлиан укоризненно вскинул бровь.
— Морзе был художником вообще-то, — назидательным тоном сказал он, тыкнув меня в бедро, — И какое-то время жил далеко от семьи.
— Да ты что, — притворно ужаснулась я, прижимая ладони к щекам — для пущей убедительности, — Невероятный факт, просто невероятный. Целых два невероятных факта, даже не знаю, как с этим справиться.
Юлиан добавил к укоризненной брови еще и укоризненный прищуренный взгляд.
— Однажды его жена серьезно заболела, а посыльный с этим сообщением приехал слишком поздно, и пока Морзе добирался до жены, она
Я покачала головой, даже не пытаясь сдержать улыбку, что тронула мои губы:
— Тут слишком много фактов, ты меня разбалуешь.
— Зато теперь ты можешь лихо хвастаться своими познаниями в самых разных областях, — усмехнулся Кораблёв.
Я на это только засмеялась, потому что ничего не могла с собой поделать. Когда Юлик был рядом — ничего другого обычно мне и не оставалось.
А он вдруг распрямил плечи, его глаза быстро забегали по экрану, после чего он повернулся ко мне с таким воодушевлением, что мне даже стало не по себе. Я была уверена на девяносто пять процентов, что что-то вот-вот должно было начаться.
— Что это ты удумал? — осторожно спросила я.
— Дай руку, — ответил Юлиан.
Его глаза блестели, улыбка была немного безумная, и, честно — я просто обожала его в такие моменты. Искренне. Моё сердце даже почему-то сбивалось с привычного ритма, словно знало что-то, до чего пока не додумался мозг. Но что — я не понимала, потому что — ну, сами понимаете, мозг того, отстал и упустил мысль.
Проще было согласиться и позволить ему делать с собой все, что вздумается, чем пытаться понять, что там в голове Юлиана. Так что я кивнула и протянула ему свою царственную длань, предварительно убедившись, что она не испачкалась в соусе сэндвича.
— Слушай, — сказал Юлик и я притихла.
Он скользнул по моей ладони к запястью, устроив большой палец прямо у бьющейся жилки, замер на мгновение, снова уставившись в телефон, а затем придвинулся ближе, загораживая своей спиной от снующих везде ребят.
Это вдруг показалось мне таким интимным. Мой лучший друг смотрел мне прямо в глаза, этим взглядом и позой будто отгораживая нас от всего остального мира, и, нежно погладив моё запястье, сказал снова:
— Слушай.
Он легонько коснулся большим пальцем моего запястья, выстукивая что-то. Я не могла понять, что он делает, но послушно слушала и даже пыталась посчитать удары. Он то коротко надавливал на мою кожу, то задерживал свои пальцы на более долгий срок, и снова — тук-тук-тук. Короткие касания были невесомыми, на длинных — легкое надавливание, и я чувствовала свой пульс, бьющийся в чужие пальцы.
— Вот, — довольно сказал Юлиан, закончив. — Это твое имя.
— Потрясающе, — улыбнулась я другу, и на этот раз в моём голосе не было сарказма.
Юлик светился от радости, так что это и правда было потрясающе.
— Мне так нравится именно этот вариант, — мечтательно произнёс парень, словно бездумно поглаживая моё запястье, — Тактильный, когда можно передать сообщение только лишь прикосновениями.
Я не двигалась, наслаждаясь теплом его руки и любуясь его мягкой улыбкой. В конце концов, я имела на это полное право — он ведь был одним из самых близких мне людей. А от его пальцев по коже медленно, но верно, начинали бежать мурашки. И казалось, что опусти я глаза — увидела бы коротенькие
— Слушай, — снова сказал Юлик и начал выстукивать что-то длинное, наверняка важное, кидая исподлобья пытливый взгляд.
Открою маленькую тайну — я знала, что такое азбука Морзе. Папа когда-то пытался научить меня, но, несмотря на то, что я была всегда прилежной ученицей, эта наука мне не покорилась. Однако, что-то я всё же запомнила. Две фразы, одна из них — сигнал «sos».
Та, что передал мне Юлик — вторая.
— Что ты там настучал? — поинтересовалась я невинным тоном.
Парень с улыбкой покачал головой, избегая смотреть мне в глаза:
— Ничего. Ерунду всякую.
— Ну, скажи, — канючила я, озорно улыбаясь.
— Да просто настучал, — отмахнулся Юлиан.
— Дятел ты, — засмеялась я, сжимая его ладонь, — И я тоже тебя люблю.
*****
Юлиан
Мы часто говорили друг другу это — что любим друг друга. В конце концов, так ведь и было. Мы были невероятно близки. Родные друг другу люди, которые понимали друг друга с полувзгляда, с полувздоха.
И всё же — в тот момент это звучало как-то иначе. Не знаю, было ли дело в том, что я продолжал держать Аню за руку, мягко обхватив пальцами запястье, или же в том, как она смотрела на меня — мягко, с лукавым прищуром, и при этом так близко, что я различал мелкие веснушки на кончике её носа, но факт оставался фактом. От её признание моя сердечная мышца сделала кульбит и забилась с бешеной скоростью. Словно её это…радовало? Чёрт, ну конечно! Осознавать, что лучший друг разделяет мои чувства — это не может не радовать. Блин, и нафига я вообще решил настучать ей эту ерунду? Сидел вот, и чувствовал себя…странно.
— Юлик, ты в порядке? — поинтересовалась Данчук, видимо, заметив моё замешательство.
Моргнув, я кивнул и улыбнулся:
— Да, конечно. Просто задумался. Чувствую себя как-то странно, — честно добавил, — Видимо, постановка так на меня влияет. Вся эта атмосфера.
— Я тебя понимаю, — улыбнулась Аня, — Сама то и дело ловлю себя на каких-то чудных мыслях. Как будто воздух пропитали феромонами.
— Точно! — щёлкнул я пальцами, — Со мной также. Вот мы и нашли разгадку!
— Да, это всё режиссёры. Распылили что-то, чтобы ребятам было легче работать.
— В таком случае, тебе стоит присматривать за своим парнем, пока он не начал увиваться за героиней, — фыркнув, кивнул я на сцену, где действительно стоял Давид.
— Я ему доверяю, — пожала плечами подруга, — И вообще — десять минут давно вышли. Всем пора вернуться к работе.
И, подгоняемые нетерпеливой Данчук, ребята возобновили репетицию. Я же поспешил к пульту — заниматься музыкой. Все разошлись, как обычно, поздно вечером, в концертном зале остались только мы с Аней — даже её благоверный, сославшись на какие-то дела, усвистел восвояси. Данчук собирала свои бумажки, я же, поддавшись какому-то своему внутреннему порыву, подошёл к сиротливо задвинутому в угол пианино. Видимо, меня настолько утомил электронный звук, что захотелось не нажимать кнопки, а выдать что-то настоящее. Может, даже сфальшивить, допустить ошибку, чтобы инструмент жалобно и недовольно крякнул, но был настоящим.