Сила ведлов

Абердин Александр М.

Митяй улыбнулся, развёл руками и ответил:

— Ну, Антоша, как случилось, так случилось. Главное, что алары продержались всё это время, выдюжили. Ладно, скажи лучше, как дмитроградцы чернявых приняли и разместили?

— Как приняли? — удивлённо переспросил Антон. — Да как братьев. Женщины ведь доложили и княгине Ольге, и нашей Танюше о том, что с ними случилось. Правда, всем городом люди на пристань не выбежали, но загодя накрыли столы, и, как только мы приплыли, нас уже ждала роскошная поляна. Даргтаны — так мы их за чёрные волосы зовём, — увидев, что на них никто не серчает, а князь Денис зовёт с пристани, как братьев, по-даргтански, сразу же на берег и сошли. Потом, когда за столами уже сидели, к ним наши ведлы подошли, хмельного мёда преподнесли и разговоры с ними завели, вы же их уже русскому языку обучили. А после застолья мы повели их новые хоромы смотреть и стали объяснять, где в доме вести охоту на мясо, на рыбу, на картошку и соленья всякие. С ног мерки сняли, чтобы колодки вырезать и бутсы им стачать. Надо сказать, новое жильё им понравилось. Я думаю, они уже обжились на новом месте, ведь советчиков и подсказчиков к ним сразу же столько набежало, что только успевай поворачиваться. Каждый с подарками, чтобы порадовать даргтанов, и каждый

пообещал братом ему быть, так что уже наутро они смело по городу разгуливали и даже на ту сторону, в промзону, стали проситься, чтобы посмотреть, как великое ведловство делается. Больше я ничего не видел, Митяй, мне же вверх по Кубани плыть предстояло. Зато за ночь Игнатовы мастера заменили двигатель на «Татьяне», большую восьмёрку поставили. Я только потому до обеда и задержался в городе. Теперь она, с новыми винтами из нержавейки, тянет ничуть не хуже «Марии». Вот, собираюсь на неё капитаном Никиту Водяного поставить, своего старпома. Он воду ведлает не хуже меня, а нам ведь Игнат столько заказов на руды и особенно на графит сделал, что только и успевай всё на борт грузить и возить. Как только вернёмся, так сразу установлю на обе баржи подъёмные краны, приму на борт топливо и провиант да в верховья Кубани подамся, а Никита вниз по реке пойдёт. Там глины добрые есть, из них алюминий хорошо плавить.

Митяй выслушал рассказ Антона, улыбнулся и сказал:

— Ничего, Антон, потерпи немного, всего чуть-чуть, вот заложим мы новый город на Кубани, построим в нём большой порт и верфь рядом с ним, и тогда парни Игната тебе особый корабль построят, такой, что все четыре твоих нынешних кораблика у него на палубе поместятся. Строиться он, конечно, будет года два, а то и все три, и двигатель для него нужно будет особый сконструировать, газотурбинный, зато сможешь ты на нём, Антон, по морям плавать, и тогда, братко, отправимся мы с тобой сначала в Азовское море, потом в Чёрное, а потом выйдем в Средиземное, переплывём через него и доплывём до самой Африки.

Антон покрутил головой, поцокал языком и ответил:

— Да я только об этой Африке и мечтаю, Митяй, а ещё об обоих Америках. А можно я тогда этот корабль «Ириной» назову?

— Конечно, можно, Антоха, — с улыбкой ответил Митяй. — Более того, я специально для твоей Иришки припрятал бутылку шампанского, чтобы она её об борт твоего самого большого корабля на счастье разбила и нарекла своим именем.

После этого разговора Митяй облегчённо вздохнул и уже совершенно спокойно дрых до самого Дмитрограда, лишь изредка вставая, чтобы поесть и сходить до ветра. Таким образом он набирался сил перед подготовкой к очередной экспедиции, в которую собирался отправиться в конце мая, а до того дня ему нужно было переделать множество важных дел. Вскоре они доплыли до пристани его дважды родного города. Корабли встречало почти всё население города. После несамой продолжительной суеты и суматохи, обычной спутницы таких встреч, он тихонько улизнул из-за праздничного стола вместе с Таней, чтобы убедиться в том, что Антон его не надул. Из своей спальни они вышли только к полудню, жутко проголодавшиеся. В доме, кроме Ольги и младших детей, никого не было. Пообедав, они опять смылись — Таня потащила его на завод, показывать новый электрический генератор, почти втрое больше прежнего, для которого уже начали строить здоровенное водяное колесо шириной в двадцать метров. Да, эта махина в скором времени должна была обеспечить электричеством весь город. Вот тогда жизнь в нём станет вовсе замечательная.

Митяй провёл совещание с Игнатом, и тот успокоил его насчёт новой техники, которую он сможет взять в большую экспедицию на Урал, а она именно такой и задумывалась. Чтобы не терять понапрасну времени, он решил не спускаться по Кубани до Азовского моря, а ехать через степи прямиком до Волгограда и уже по Волге подниматься до Самары, а там, по реке Самаре, постараться подобраться как можно ближе к Уралу и плыть вверх по этой реке до самого Магнитогорска, чтобы потом доехать до верховья Чусовой и уже там решать, как возвращаться домой. По пути на Урал он решил заложить ещё три города, тем более что они могли отправиться туда на двенадцати Больших Шишигах с двенадцатью же колёсными баржами на налыгаче. Как раз получалось по четыре баржи с грузами на каждый город и ещё по три Шишиги в придачу. Один из городов нужно обязательно заложить где-то в районе Оренбурга, чтобы ведлы смогли поднять там из-под земли нефть, построить нефтеперегонный завод и обеспечивать все три города. Ещё один желательно поставить на Волге, а про третий и говорить нечего — Магнитогорск, на реке Урал. Главное, чтобы там жили люди, это самое большое богатство, которое он хотел поскорее прибрать к своим рукам, а всё остальное было уже делом сугубо ведловской техники и никаких тебе чудес. За ужином выяснилась ещё одна новость. Князь Денис заявил, что ему надоело стукаться лбами с Иваном, старшеньким, и Олегом, средненьким, в одной хате, а потому он решил откочевать на выселки и заложить новый город в месте слияния Кубани и Лабы, но не на правобережье, где уже никогда не будет стоять Лабинск, а на другой стороне. Мотивировал он это ещё и тем, что по сравнению с Кубанью Мария — так, ручеёк, а он привык к широким речным просторам, как будто и в самом деле плавал по Кубани под парусом. Иван тоже хотел откочевать из Дмитрограда, и тоже на Кубань, но вниз по течению, к тому месту, где в неё впадает Псекупс. Ага, можно подумать, тем самым они так расстроили Митяя, что он, чего доброго, разрыдается. Митяй выслушал обоих, пристально посмотрел на Олега и Софью, скромно потупивших очи, мигом всё понял и сказал:

— Да хоть на Миссисипи отправляйтесь, но только после того, как мы с Танюхой уедем на Урал. Оленька, Танечку и особенно Машеньку мы поручаем твоим заботам.

Княгиня Ольга улыбнулась и успокоила его:

— Не волнуйся, Митяй, до тех пор, пока Денис не построит точно такой же город, как Дмитроград, я отсюда и шага не сделаю. Народ из города уводить я им тоже не дам. Пусть отправляются на Шишигах куда угодно и ищут себе людей, ты же ведь только в начале лета на Урал отправишься?

Митяй поторопился успокоить её отца и сына:

— Денис, Ванёк, по тысяче человек можете смело себе взять, только не срывайте с места даргтанов. Им ещё долго предстоит в себя приходить. Пусть лучше здесь, на обжитом месте, поселятся. И вот что ещё: до конца мая я буду вести занятия в увеличенном объёме, так что никого с места не срывайте. Берите каждый по Большой Шишиге, человек

по десять на борт, грузите в них всякого хабара и рыскайте по окрестностям, ищите другие племена и свозите их в Дмитроград, а попутно готовьтесь к большой стройке, вам же до холодов нужно будет хотя бы жильё отстроить, а продуктами мы вас обеспечим. Так ведь, княже Олег?

— Так-так, Митяй Олегович, — поддакнул хитроумный княжич, сживший папашу и братца из Дмитрограда. — Мы за лето дорогу в оба города накатаем и даже отсыплем гравием. Туда же Шишиги часто ездить станут. Нам эти два города очень нужны.

Зачем именно нужны города в этих местах, Олег не сказал, но был прав. Митяй и сам хотел заложить их именно там. Во-первых, это довольно близко, а во-вторых, очень уж много там шастало по степи мамонтов, шерстистых носорогов и туров, а это, что ни говори, самый крупный рогатый скот. Жаль только, что ни носорогов, ни мамонтов доить нельзя. Зато шерсти с них можно вычесать целый вагон, да и как гужевый транспорт для тяжёлого груза им цены не было. Но уже очень скоро целая экспедиция охотников собиралась отправляться на юг за единорогами — вот эти действительно красавцы.

Наутро Митяй претворил в жизнь свою угрозу — его лекция без перерыва длилась с восьми утра и до трёх часов пополудни. Именно в таком темпе он и собирался передавать знания из Тошибы старшим ведлам в течение всего мая без выходных, после чего у них должны были начаться летние каникулы, и за это время некоторым старшим ведлам предстояло смотаться в Ребалан и передать знания, пока те не выветрились у них из головы, своим ученикам.

После обеда на скорую руку Митяй отправился вместе с Таней на завод. Его жена — к своим электрическим машинам, а он — полюбоваться на то, как искусно работают ведлы-мастера. Увы, но он без своих говорящих камней не годился и в подмётки даже самым юным подмастерьям этих матёрых асов. Да, в городе мастеров некоторые двенадцатилетние пацаны и те уже имели свои говорящие камни, причём прекрасно умели с ними обращаться, а потому ему было нечего ловить даже рядом с ними. С каким-то совершенно непередаваемым азартом, артистической лёгкостью и поразительным мастерством даже они умудрялись творить самые настоящие чудеса с металлом, глиной, стеклом, различными минералами, кожей и деревом. Что же будет, когда эти юные Кулибины и Ломоносовы вырастут, усвоят все те знания, что Митяй, который хотя и был Ботаником, но всё же тянулся к технике и точным наукам, а потому, уезжая на дальний кордон, прихватил с собой. Вот теперь все те умные книжки, которые он вёз в горы, чтобы читать долгими зимними вечерами, когда дом будет чуть ли не по самую крышу завален снегом, стали особенно нужны, хотя и тут он ощущал некоторую ущербность. Даже в области педагогики Митяй не мог сравниться со старшими ведлами, которые чуть ли не втрое быстрее передавали полученные от него знания впятеро, вдесятеро большему числу людей в своих классах по вечерам, когда в них набивались толпы народа.

Митяя успокаивало только одно — уже очень скоро он должен достать из-под земли свои говорящие камни, и тогда станет ясно, кому свезло больше всех.

Вторая поездка на Каспий привела его к ещё одному, теперь уже совершенно парадоксальному открытию. Оказывается, его изумруды были не простыми. Они, блин, за этот год изрядно подросли и обрели какую-то особую, чуть ли не магическую силу. Когда же он ведловал над водами Куры, то обнаружил ещё присутствие пусть не изумрудов, но бериллов где-то в Турции. Информацию о них ему принёс с водой Араке, и те бериллы тоже были чьими-то очень мощными говорящими камнями. Михаил, который их тоже почувствовал, даже собирался немедленно послать туда своих самых лучших геологов, чтобы те привезли говорящие камни. Пусть не сегодня, так завтра они найдут своих хозяев. Так вот, его изумруды отличались от тех бериллов самым радикальным образом и даже пугали его своей силой. Митяй однажды поймал себя на мысли: «Да, опять незадача вышла. Что же это за камни такие бешеные? Эдак я свои возьму когда-нибудь в руки, а оно как бабахнет. Доказывай после этого, что это они сами жахнули». Почему его говорящие камни могли бабахнуть, он и сам не понимал, но почему-то всерьёз этого опасался, но ни в коем случае не собирался от них отказываться. В этих больших сверкающих изумрудах, как ему казалось, была сосредоточена вся его жизнь, и он был связан с ними не какими-то тонкими нитями, а мощным энергетическим потоком. Тем скорее Митяю хотелось отправиться в экспедицию, но он хотел подготовиться к ней как можно лучше. Ещё с осени он принялся готовить три особые команды ведлов-колонистов-контактёров-прогрессоров, мастеров на все руки, людей широкой души и ещё более широкой эрудиции, мужчин и женщин с горящими от страсти исследователя и преобразователя жизни глазами. Именно этим трёмстам двадцати четырём мужчинам и женщинам, которые отправятся в путь вместе со своими детьми, он предложил заложить очаги цивилизации на севере, можно сказать на территории Древней Руси. Впрочем, на следующий год Митяй как раз и собирался поехать на Оку в Рязань, на реку Волхов в Господин Великий Новгород, заехать в Вологду, а также — ведь мимо же будет проезжать — заскочить ещё и в Москву. До всяких там Аркаимов дело ведь ещё всё равно не дошло, как и до всех остальных древнейших городов. Хотя как знать, может быть, где-то в Африке, там, где в его будущем над песками Сахары дули знойные ветры, в древней Тассилии уже и стояли города.

Он как-то прочитал, что где-то в Африке нашли золотые копи, возраст которых составляет сто пятьдесят тысяч лет, и прибалдел. Тогда он подумал, что всё это, как всегда, очередная пурга, но теперь, посмотрев на туаладов, так резко выпадавших из уже привычного ему ряда кроманьонцев и неандертальцев, смотрел на всё несколько иначе. Как знать, не найдёт ли он людей, создавших куда более развитые цивилизации, чем то, что он увидел в Ребалане. Достоверно Митяю было известно только одно: антропологи отследили даже ту древнюю обезьянку-лемура, которая появилась на свет стосорок миллионов лет назад, и она значительно отодвинула в прошлое исторический порог появления первых приматов. Они проследили всех предков неандертальцев, вроде бы нашли материальные следы того, что те скрещивались с кроманьонцами, только вот так и не нашли того промежуточного звена или нескольких звеньев, которые вели от неандертальца к кроманьонскому человеку, то есть к точно такому же человеку, как он, Таня, Антон, Софья, Ольга и многие другие. Желтоголовые дарги не могли иметь потомства от любовной связи с аларами, и потому таковая никогда не возникала. Зато они могли спокойно скрещиваться с народом даргсу и даргтанами, а те с аларами. Туалады также скрещивались с аларами и, похоже, с желтоголовыми даргами.