Сила Воли
Шрифт:
— Я так и подумала!
— …а могли просто какие-то военные везти определённый, если вообще не секретный груз. И тут, представь себе, у них на пути возникает толпа в разной одежде, с оружием, требующая остановиться. Что подумали экспедитор и сопровождающие? Понятно что: банда! При этом у них жёсткие инструкции, вот они и попытались прорваться.
— Военные? — сомневалась она. — Так они могли рассмотреть среди охотников кого-то из командования…
— А могли и не рассмотреть. Вот ты лично знаешь в лицо всё партийное руководство области?
—
— Или командный состав нашего округа?
— Да нет, конечно.
— Ну и какое сейчас время, тебе напоминать не надо, — стал делать жёсткие выводы Александр. — Прошлым вечером точно также твоего дядю Борю и моих родителей бандиты, в краснопогонных мундирах постреляли. А народ ведь не всегда сдаётся без боя, никто не хочет гнить в лагерях… Могли несколько таких семей как наши, переезжать. Или те же шахтёры из посёлка… А ведь большинство — недавние фронтовики, у всех оружия полно. Вон она и льётся, кровушка-то…
Бельских притихла, вспомнив со стоном о личной трагедии. Не, чувствуя катящиеся из глаз слёзы, прошептала:
— Ну почему, почему такие страшные вещи творятся в этом мире?
Её приятель на это ничего не мог ответить, ехал молча. А тут ещё и новая напасть, дождик стал моросить. Мельчайший, напоминающий туман, но всё равно неприятно. Пришлось девушке поднимать тент, имеющийся только в задней половине повозки, да накрывать себя и багаж куском брезента, а молодому извозчику накрываться просторный плащ-палаткой с капюшоном. К сожалению, когда въехали в город, то дождь стал усиливаться.
Но, как говорится, нет худа без добра. Потому что из-за начавшейся слякоти, на привокзальной площади не оказалось ни одного извозчика, работающего в ночную пору. Никто к приехавшим не присматривался, и тем более не приставал с глупыми вопросами. Вообще никого из людей не было снаружи вокзала. Всё-таки до рассвета ещё далеко. Поэтому молодожёны удачно остановились возле второго, не центрального выхода, и стали разгружаться.
Киллайд сделал три ходки, вынося вещи в малый зал ожидания и обкладывая ими вновь напрягшуюся Анастасию. Когда собрался бежать за последней парой мешков, она ему шепнула:
— А с бричкой, что будет?
— Да пусть стоит! — отмахнулся парень. — Никто не докажет, что наша, вон, спят все! Мало ли куда извозчик запропастился…
И умчался. Вокруг девушки, в самом деле с полтора десятка пассажиров разного достатка беззаботно спали на замызганных лавках. Верили, что в нужный момент их разбудит объявление о прибытии поезда.
А вот Александру опять повезло. Пока забирал, а потом вскидывал мешки перевесом на себя, рядом образовался худющий мужичок в доживающем век плаще. И враз заговорил с заискивающими нотками:
— Мил человек, это ты будешь хозяином этой кареты?
— А что? — буркнул парень басом, явно не совсем приветливо, и не приподнимая край капюшона.
— Так нам бы на Макаровские хутора добраться, — затараторил мужичок. Я тут с женой и детьми
— Э-э-э…
— Да понимаю, что далеко, почитай чуть ли двадцать вёрст. Так я заплачу! Втройне! Раз надо… Смилуйся добр человек, детки малые, простудятся, да и жена у меня на середине срока, совсем слабая…
Киллайд только мысленно проворчал:
«Да и сам ты, тот ещё доходяга! Откуда только прётесь всей семейкой в такие времена? Да и как детей успеваешь клепать, словно в инкубаторе?» — но вслух озвучил, неожиданно пришедшую в голову идею:
— А сам-то править кобылкой сможешь?
— Да я со всем удовольствием! — кажется клиент подумал, что извозчик устал, потому и не хочет сам возиться с вожжами. — Да и как не уметь-то, из потомственных крестьян, родителями сызмальства ко всему приучен. Правда в последние годы всё на себе пашем и на горбу возим…
С последними словами проситель совсем сник, вызывая дополнительную жалость всем своим видом. И Киллайд решился, продолжая говорить баском:
— Тогда забирай повозку и езжай себе с богом! Только лошадь береги и обихаживай. Иначе… прокляну!
Вначале у мужика просто отвисла челюсть. Потом странно забегали глаза в разные стороны, азартно поблескивая в отражении единственного фонаря на площади. При этом многодетный отец чуть ли не вдвое сложился в поклоне, пытаясь рассмотреть лицо своего возможного благодетеля под нависшим капюшоном. После чего уже он зачастил междометиями:
— А-а-а…
— В столицу срочно еду, а продать бричку не успел.
— И-и-и…
— И почему бы не помочь хорошему человеку, у которого трое детей и жена на сносях?
— Э-э-э…, - при этом он даже полез за пазуху и вынул завязанный узлом платок.
— Всё равно у тебя денег не хватит на такую красавицу. Потому забирай так. И быстро! Пока я не передумал. Да, и помалкивай о моей щедрости.
Мужик ударил себя в грудь кулаком, подпрыгнул на месте и, с пробуксовкой рванул в сторону главного зала ожиданий. Через пять минут он уже выглянул на площадь в сопровождении жены, троих детишек от трёх до семи лет и всего с парочкой сумок. Ну и вещмешок у него за плечами громоздился, напоминая знаменитый шаблон «мечта оккупанта».
Загрузились они быстро. Ну прямо цыгане на пути к свадьбе. Новый возница разобрал вожжи, тронулся, и каждые десять секунд оглядывался на застывшую фигуру в мокром плаще. Всё никак не мог поверить своему счастью. А может и догадался своей крестьянской смекалкой, откуда всё оно может взяться. Но судьбе не противился, смекая, что практически ухватил бога за бороду. И наверняка ещё долго на Макаровских хуторах будет тщательно кормиться бережно утаиваемая лошадь, а бричка только к весне увидит свет, покинув тёмный, наглухо закрытый сарай.