Сила земли

Езерский Милий Викентьевич

— Слава, слава! — кричали легионеры. Распустив войска и приказав укрепить захваченный лагерь и Магалию, Сципион обнял Тиберия:

— Я доволен тобой, внук победителя Ганнибала! Как обрадуются твои родные, узнав об этом подвиге!

Глава VIII

После зверских истязаний и казни Газдрубалом римских пленников на городских стенах борьба стала ещё более ожесточённой: жажда мести доводила обе стороны до неистовства. Карфагеняне мстили за Магалию и лагерь, за поражение, а римляне — за пытки и казнь соотечественников.

«Неужели нельзя обойтись без

жестокостей?» — думал Сервий, стоя на часах и наблюдая за городскими стенами с перешейка, где находился шатёр консула. Перешеек этот соединял карфагенский полуостров с материком, здесь тысячи легионеров строили большой укреплённый лагерь во всю ширину перешейка. «Гракх говорил, что Сципион хочет отрезать город с суши, прекратить сообщение с другими странами по морю, но удастся ли это? Ведь купцы из Нефериса [58] продолжают приводить в гавань корабли, нагружённые продовольствием. Сципион приказал соорудить каменную плотину, запереть вход в гавань. Удастся ли это? Тогда город будет обречён: голод и болезни сломят карфагенян».

58

Неферис— город в северной Африке.

* * *

Карфагеняне перехитрили Сципиона Эмилиана. Осматривая однажды почти готовую плотину, запиравшую вход в гавань, консул увидел множество трёхпалубных карфагенских кораблей, вышедших в залив. За ними следовали плоты и лодки.

— Что случилось? — с недоумением спросил Сципион Эмилиан подходившего к нему Тиберия.

— Случилось то, чего нельзя было предвидеть, — сказал Тиберий. — Помнишь, Публий, я давно уже говорил тебе о каких-то работах, производившихся врагом в глубокой тайне, даже перебежчики не знали о них. И вот тебе — неожиданность! Пока мы загораживали вход в гавань, пуны прорыли канал в другом месте. Теперь, думаю, не запереть их — ведь море там глубоко.

Сципион был очень взволнован:

— Если они сегодня нападут на нас, все наши корабли будут уничтожены! Ведь мы не готовы.

— Боги сохранят нас, не допустят нашей гибели… — Голос Тиберия дрожал. — Легионы не должны погибнуть. Не имея кораблей, мы будем обречены…

— Нет! — твёрдо сказал Сципион и повторил с тревогой в голосе: — Нет! Только бы они не напали на нас сегодня! А завтра мы будем готовы, и они получат отпор!

В этот день неприятель не напал на римские корабли. Морской бой произошёл спустя три дня, и ни одна сторона не одержала победы.

Сидя в шатре, Сципион изучал карту Карфагена и его окрестностей. Он узнал, что, пока набережная, ограждённая земляным валом, не будет в руках римлян, городом не овладеть.

«Здесь, на земляной косе, я поставлю осадные машины и пробью в валу брешь. Остальное сделают легионы».

Приказав готовиться к нападению, Сципион вышел на преторий [59] . К нему подошли друзья и молча ожидали, что скажет консул.

Сципион заговорил, убеждая всех в необходимости овладеть набережной.

59

Преторий— площадка перед палаткой

полководца.

— Приступайте же, друзья, к делу! — распорядился он и направился к легионам.

Он видел, как двигались по земляной косе осадные машины, слышал свист камней, долетавших до лагерных ворот, а потом, когда тяжело забухал таран, долбя стену, подумал: «Вот оно, началось…»

Но вдруг таран замолчал, раздался отчаянный вопль, его сменили крики. Верхом на коне примчался Тиберий.

— На помощь! — кричал он. — Враг напал на осадные орудия, обратил воинов в бегство…

Действительно, от земляной косы бежали разрозненной толпой легионеры. Сципион во главе отряда всадников поскакал наперерез беглецам.

— В бой! — яростно кричал он, выхватив меч. — В бой, проклятые трусы!

Однако воины, обезумев от страха, не слышали его слов. Кони всадников топтали беглецов, а мечи беспощадно рубили.

— Играть сбор!

Загудели трубы, и мощные звуки далеко разнеслись, сзывая разбежавшихся легионеров.

Но, пока собирались воины, карфагеняне успели уничтожить осадные орудия и наскоро заделать брешь.

С горестью смотрел Сципион на обломки орудий, на трупы воинов. Не взглянув на строившихся легионеров, он в знак печали покрыл краем плаща свою голову и молча удалился. Посрамлённые воины, чувствуя, что консул презирает их, даже не желает говорить с ними, бросились к нему, окружили. Они целовали ему руки, одежду, бросались перед ним на колени:

— Прости, отец!

— Не гневайся!

— Пойдём, куда прикажешь!

— Прости ради богов!

Сципион вглядывался в лица легионеров и в глазах их видел преданность, раскаяние. Консул молчал, зная, что только непреклонностью можно покорить этих людей, только суровостью вразумить…

Наконец он сжалился:

— Встаньте, воины! И будьте впредь римлянами, а не варварами!

Уходя, он слышал позади ликующие возгласы и думал: эти люди не побегут больше перед врагом.

Подходя к шатру, он увидел Тиберия, который возвратился из-под стен города.

— Что нового?

— Враг подтягивает свежие силы.

— Созвать военачальников!

Когда в шатре стало тесно (собрались легаты, военные трибуны, квесторы [60] и примипилы), Сципион, не спрашивая, возможно ли это, приказал восстановить разрушенные машины, запастись снарядами.

60

Квестор военныйисполнял на войне обязанности казначея, был заместителем консула вёл хозяйственные дела, продавал с аукциона перекупщикам-публиканам военнопленных, которые поступали затем на невольничьи рынки.

— Я не назначаю срока, — сказал он, — но вы сами должны понять, как это важно. В обозе есть кузнецы, плотники, столяры и другие ремесленники. Если их мало, я затребую, кого не хватает, у окрестных царей.

Начались осадные работы. В обозе работали даже легионеры. Тит взмахивал огромным молотом, и золотые искры рассыпались во все стороны, а наковальня гудела, как отдалённый раскат грома.

— Как дела, Тит? — спросил Тиберий.

Он смотрел на красное, потное лицо, освещённое багровым пламенем горна.