Сильмариллион (др. перевод) (илл. Несмита)

Толкин Джон Рональд Руэл

С тяжелым сердцем покинули Менегрот сыновья Финарфина, понимая, что всегда будут сбываться слова Мандоса и что никому из нолдор, последовавших за Феанором, не укрыться от тени, павшей на род его. И стало, как сказал Тингол: ибо синдар вняли его словам и впредь по всему Белерианду эльфы отрекались от языка нолдор и чуждались тех, кто вслух говорил на нем; Изгнанники же в обиходе перешли на синдарин, а на Высоком наречии Запада говорили промеж себя только владыки нолдор. Однако язык этот сохранился как книжный везде, где жили нолдор.

И вот возведен был Нарготронд (Тургон же все еще жил в чертогах Виньямара); и сыновья Финарфина съехались туда на пир; приехала и Галадриэль из Дориата, и осталась на время в Нарготронде. Король же Финрод Фелагунд так и не взял себе жены, и Галадриэль спросила его – почему так? Тогда дар предвидения снизошел на Фелагунда, и молвил он: «И

я тоже принесу клятву и должен быть свободен исполнить ее и уйти во тьму. Да и ничего не останется от моего королевства, что мог бы унаследовать сын».

Но говорится, что до этого часа не владели королем столь рассудочные мысли: ибо воистину любил он Амариэ из рода ваньяр, и она не последовала за ним в изгнание.

Глава 16

О Маэглине

Арэдель Ар-Фейниэль, Белая Госпожа нолдор, дочь Финголфина, жила в Неврасте вместе с братом своим Тургоном; с ним отправилась она в Сокрытое королевство. Но скоро прискучил ей хранимый город Гондолин, и, чем дальше, тем сильнее хотелось ей разъезжать верхом по бескрайним просторам и бродить по лесам, как некогда в Валиноре. Когда же минуло двести лет с той поры, как отстроен был Гондолин, она обратилась к Тургону, прося дозволения уехать. Очень не лежало к тому сердце Тургона, и долго отказывал он ей, но наконец уступил, говоря: «Ступай же, если на то твоя воля; хотя мудрость подсказывает мне, что не след отпускать тебя, и предчувствую я, что бедой обернется твой отъезд для нас обоих. Но поедешь ты только навестить Фингона, нашего брата; тем же, кого пошлю я с тобою, должно возвратиться в Гондолин как можно скорее».

Но молвила Арэдель: «Я – сестра твоя, а не прислужница, и за пределами твоих владений стану поступать как знаю. А ежели жалеешь ты для меня эскорта, так я поеду одна».

И отвечал Тургон: «Ничего мне для тебя не жаль. Однако не желаю я, чтобы долго оставались за пределами стен моих те, кто знает сюда дорогу; и если тебе, сестра моя, я доверяю, то откуда знать мне, что другие не разболтают лишнего?»

И назначил Тургон троим лордам из своей свиты сопровождать Арэдель, и повелел им доставить сестру к Фингону, в Хитлум, ежели послушается она их. «Но будьте осторожны, – рек он, – ибо хотя Моргот и заперт в своей северной крепости, немало в Средиземье и иных опасностей, о которых Госпожа не ведает». И Арэдель покинула Гондолин, и тяжело было на сердце Тургона, как прощался он с нею.

Но когда подъехала Арэдель к броду Бритиах на реке Сирион, она объявила своим спутникам: «Теперь сворачивайте к югу, а не к северу, ибо не поеду я в Хитлум; сердце мое склоняется скорее к тому, чтобы повидаться с сыновьями Феанора, моими давними друзьями». Невозможно было переубедить ее, и, как повелела Арэдель, они свернули к югу, надеясь получить доступ в Дориат. Но пограничная стража не пропустила их, ибо Тингол никому, кроме родни своей из дома Финарфина, не позволял проходить сквозь Пояс, и менее всего – тем, что называли себя друзьями сыновей Феанора. Потому стражи сказали Арэдели так: «В край Келегорма, куда направляетесь вы, госпожа, никоим образом не проехать вам через владения короля Тингола; придется вам обогнуть Пояс Мелиан с севера или с юга. Кратчайший же путь лежит к востоку от Бритиаха через Димбар, а затем – вдоль северных границ нашего королевства. Миновав же мост Эсгалдуина и Броды Ароса, вы доберетесь до тех земель, что лежат за холмом Химринг. Там, как нам думается, и живут Келегорм и Куруфин; может быть, вы их и застанете. Однако путь ваш полон опасностей».

Тогда Арэдель повернула назад и поехала опасной тропою, что вилась между наводненных призраками ущелий Эред Горгорот и северными рубежами Дориата; когда же приблизился маленький отряд к земле зла Нан Дунгортеб, всадники заплутали среди теней, и Арэдель отстала от сопровождающих ее и затерялась во мраке. Долго и безуспешно искали ее спутники, опасаясь, что Арэдель попала в западню или выпила воды из ядовитых ручьев тех мест; но злобные порождения Унголиант, скрывающиеся среди расщелин, пробудились и бросились за ними в погоню; и эльфы едва спаслись из тех мест. Когда же наконец возвратились они в Гондолин и поведали свою историю, великая скорбь охватила город, и долго пребывал Тургон в уединении, во власти гнева и горя.

Но Арэдель долго и безуспешно искала своих спутников, а, не найдя, поскакала дальше, ибо, как все в роду Финвэ, обладала стойким и бесстрашным сердцем; и не свернула она с пути, но пересекла Эсгалдуин и Арос и оказалась в земле Химлад в междуречье Ароса и Келона, где в те времена, до того, как прорвана была Осада Ангбанда, жили Келегорм

и Куруфин. В ту пору были они в отъезде и гостили у Карантира в Таргелионе, на востоке; но подданные Келегорма оказали Арэдели добрый прием и пригласили пожить среди них в почете и в холе до возвращения правителя. Всем довольна была она первое время и немало радовалась, бродя на воле под сенью лесов; но шли месяцы, а Келегорм не возвращался; и Арэдель вновь утратила покой и стала уезжать одна из дому еще дальше, чем прежде, ища нехоженых троп и незнакомых полян. И случилось как-то раз в конце года, что Арэдель оказалась в южных пределах Химлада, и пересекла Келон, и, сама не зная как, затерялась в чаще Нан Эльмота.

Много веков назад в том лесу звучали шаги Мелиан – когда Средиземье укрывали сумерки, а деревья были еще молоды; на них, как и встарь, лежали колдовские чары. Теперь же деревья Нан Эльмота вознесли свои одетые мраком ветви выше всех лесов Белерианда, и свет солнца не проникал в чащу: там жил Эол, прозываемый Темным эльфом. Некогда он числился среди родни Тингола, но в Дориате не находил себе ни покоя, ни отрады; когда же Пояс Мелиан окружил лес Регион, где жил он, Эол бежал оттуда в Нан Эльмот. Там поселился он в густой тени, ибо любил ночь и подзвездные сумерки. Эол чуждался нолдор, почитая их виновными в том, что вернулся Моргот и нарушил покой Белерианда; однако гномов жаловал куда больше, нежели любой другой эльф былых времен. Многое узнавали гномы от Эола о том, что происходит в краю эльдар.

Гномы Синих гор вели торговлю с Белериандом, проезжая по двум дорогам через Восточный Белерианд; и северный путь – тот, что вел к бродам Ароса – пролегал близ Нан Эльмота. Там Эол обычно и встречался с наугрим и вел с ними беседы. По мере того, как крепла их дружба, Эол стал частым гостем в подземных чертогах Ногрода и Белегоста. Там перенял он многие секреты работы с металлом и обрел великое искусство. И создал он металл, прочный, как гномья сталь, но столь ковкий, что даже самая тонкая и гибкая пластинка оставалась непробиваемой для клинков и стрел. Эол назвал его галворн, ибо металл был черным и блестящим как гагат, и облекался в него всякий раз, как выезжал из дому. От работы в кузнице согнулся его стан, однако Эол был не гномом, но эльфом высокого роста, из знатного рода телери; лик его, хотя и мрачный, дышал благородством, а взгляд пронзал тень и проникал в самые глубины тьмы. И случилось так, что увидел он Арэдель АрФейниэль, заплутавшую среди высоких дерев у границ Нан Эльмота – словно светлый отблеск в этой сумрачной земле. Прекрасной показалась она Эолу, и он возжелал ее; и наслал на нее чары, так, чтобы не смогла она отыскать дорогу из леса, но неуклонно приближалась к жилищу его в глубине чащи. Там была его кузница и сумрачные его чертоги; и немногие слуги его жили там, молчаливые и скрытные, как и их хозяин. И когда Арэдель, утомленная блужданиями по лесу, вышла наконец к его дверям, Эол предстал перед нею, и приветствовал ее, и ввел ее в дом. Там она и осталась, ибо Эол взял ее в жены; и много времени прошло прежде, чем родня Арэдели услышала о ней вновь.

Не говорится в легендах, будто все произошло вовсе противу воли Арэдели и что на протяжении всех лет жизнь в Нан Эльмоте казалась ей ненавистной. Ибо хотя, по повелению Эола, Арэдель должна была избегать солнечного света, часто бродили они вдвоем под звездами или в сиянии месяца. Позволялось ей странствовать и одной где вздумается; единственное, что запретил ей Эол – это встречаться с сыновьями Феанора или другими нолдор. Под сенью Нан Эльмота Арэдель родила Эолу сына и в сердце своем нарекла его на запретном языке нолдор «Ломион», что означает «Дитя Сумерек»; но отец не давал ему имени, пока не исполнилось мальчику двенадцать лет. Тогда Эол нарек его Маэглин, что означает «Острый Взгляд», ибо видел Эол, что сын его обладает зрением более зорким, нежели его собственное, а мысль ребенка в состоянии проникать в сокровенные тайны сердца, минуя завесу слов. Когда же возмужал Маэглин, лицом и статью стал он схож с нолдор, родней своей, но нрав и ум унаследовал от отца. Немногословен был Маэглин – кроме тех случаев, что задевали его за живое; тогда же голос его обретал способность воспламенять тех, кто внимал ему, и ниспровергать тех, кто ему противостоял. Он был высок и черноволос; темные, проницательные глаза его ярко сияли на бледном лице – черта, унаследованная от нолдор. Часто бывал он вместе с Эолом в городах гномов на востоке Эред Линдон и там охотно перенимал все, чему готовы были учить его гномы; а более всего – искусство отыскивать в горах руды металлов.