Сильмариллион (др. перевод) (илл. Несмита)
Шрифт:
Эльдар же превыше всех народов обладали способностью к языкам; кроме того, открыл Фелагунд, что легко может читать в умах людей те мысли, что желали они облечь в слова; потому нетрудно ему было понимать людскую речь. Говорится также, что это племя долгое время зналось с Темными эльфами, живущими к востоку от гор, и отчасти переняло их наречие. А поскольку все языки квенди – одного происхождения, язык Беора и его народа во многом напоминал эльфийский; немало в нем встречалось похожих слов и оборотов. Потому очень скоро Фелагунд смог беседовать с Беором и, пока жил король среди людей, часто толковали они друг с другом. Но когда Фелагунд принимался расспрашивать Беора о пробуждении людей и их странствиях, скупыми бывали ответы Беора, да и знал он немного, ибо отцы его народа мало что рассказывали о своем
Но говорилось позже среди эльдар, что, когда пробудились люди в Хильдориэне при первом восходе Солнца, не дремали соглядатаи Моргота и тотчас же извещен был Властелин Тьмы. И показалось то ему событием столь великой важности, что Моргот сам, тайно, под покровом тьмы покинул Ангбанд и отправился в Средиземье, доверив Саурону ведение войны. О сношениях Моргота с людьми эльдар ничего не ведомо было в ту пору, да и после немногое узнали они; но то, что тьма подчинила себе сердца людей (так же, как тень Братоубийства и Приговора Мандоса пала на нолдор), прозревали они ясно, даже в Друзьях Эльфов, коих встретили первыми. Моргот всегда стремился к тому, чтобы уничтожить, исказить и склонить ко злу все новое и прекрасное; без сомнения, в вылазке своей ставил он и такую цель: с помощью страха и лживых наветов настроить людей против эльдар и повести их с востока против воинств Белерианда. Но замысел тот зрел медленно, и не суждено было Морготу вполне достичь задуманного, ибо люди (так говорится) поначалу были весьма немногочисленны; Моргот же, устрашившись, что растет мощь эльдар и крепнет их союз, возвратился в Ангбанд, оставив вместо себя лишь немногих прислужников; да и те не отличались ни силой, ни особым коварством.
И вот Фелагунд узнал от Беора, что будто бы многие другие людские племена, движимые той же мыслью, идут на Запад. «Часть моего народа, родня моя, уже перевалила через горы, – говорил Беор, – и скитается где-то неподалеку; а халадин – народ, чей язык отличен от нашего, – задержались в долинах восточных склонов и ожидают вестей, прежде чем тронуться дальше. Есть и еще люди – их речь более схожа с нашей; с ними мы порою сносимся. Они раньше нас отправились на Запад, но мы обогнали их: это – многочисленное племя, однако держатся они кучно и потому двигаются медленно, и подчиняются единому вождю, кого зовут они Марах».
Но приход людей встревожил Зеленых эльфов Оссирианда; а когда услышали лайквенди, что некий владыка эльдар из-за Моря живет среди людского племени, они послали к Фелагунду гонцов. «Владыка, – говорили они, – если есть у тебя власть над пришлецами, повели им возвратиться тем же путем, каким пришли они, а нет – пусть идут вперед. Дорог нам наш покой, и не потерпим мы чужаков в своих владениях. Существа эти рубят лес и охотятся на зверье; потому мы им не друзья, и если не уйдут они, мы станем чинить им вред, как сможем».
Тогда по совету Фелагунда Беор собрал все странствующие семьи и роды своего племени и увел их за Гелион; и поселились они в земле Амрода и Амраса, на восточных берегах Келона, к югу от Нан Эльмота, близ границ Дориата; и название тому краю впредь было Эстолад, что означает «Походный лагерь». Когда же истек год и пожелал Фелагунд возвратиться в свои владения, Беор испросил у него позволения уйти вместе с ним; и оставался он на службе у короля Нарготронда до конца дней своих. Там-то и получил он свое имя, Беор, тогда как прежде звали его Балан; ибо «Беор» означает «Вассал» на языке его племени. А правление над народом своим он передал Барану, своему старшему сыну, и не возвращался более в Эстолад.
Вскоре после ухода Фелагунда в Белерианде появились новые людские племена, о которых говорил Беор. Сперва явились халадин, но, встретив отпор недружелюбно настроенных Зеленых эльфов, они свернули к северу и поселились в Таргелионе, в земле Карантира, сына Феанора; там на время обрели они мир, ибо народ Карантира почти не замечал их. На следующий год Марах перевел народ свой через горы: то были люди высокие и воинственные; шли они упорядоченными
Финголфин, как Верховный король нолдор, послал к людям гонцов, приветствуя их в своей земле; и тогда многие отважные юноши из рода эдайн ушли от своих поселений и поступили на службу к эльфийским королям и лордам. Среди них был Малах, сын Мараха; он прожил в Хитлуме четырнадцать лет, овладел эльфийским языком и получил имя Арадан.
Но недолго жили эдайн в довольстве в Эстоладе; по-прежнему многих снедало желание идти на запад, но не знали они дороги. Прямо перед ними путь преграждал Пояс Чар Дориата, а на юге тек Сирион и лежали непроходимые болота. Потому короли трех домов нолдор, видя в сыновьях людей надежду на подкрепление, послали к эдайн гонцов, призывая всех, кто пожелает, сняться с мест и перебраться к эльдар. Так началось переселение эдайн: сперва поодиночке, затем семьями и целыми родами покидали они Эстолад; а лет через пятьдесят во владениях эльфийских владык оказались целые тысячи. Большинство отправилось по долгой дороге на Север, и со временем стали им знакомы тамошние пути. Народ Беора переселился в Дортонион и обосновался в тех краях, где правил дом Финарфина. Народ Арадана (ибо Марах, отец Арадана, оставался в Эстоладе до самой смерти) по большей части ушел еще дальше на запад; кое-кто осел в Хитлуме, но Магор, сын Арадана, и многие другие, пройдя вниз по течению Сириона, оказались в Белерианде и некоторое время жили в долинах по южным склонам Эред Ветрин.
Говорится, что обо всех тех делах никто, кроме Финрода Фелагунда, не посоветовался с королем Тинголом, и Тингол был тем весьма недоволен; притом, уже давно тревожили его сны, предвещавшие приход людей – еще до того, как принесли о них первые вести. Потому повелел Тингол, чтобы люди не смели селиться нигде, кроме как в северных краях, и объявил, что правители, принявшие людей на службу, станут держать ответ за все их деяния. И сказал он: «Никто из людей не вступит в Дориат, пока стоит мое королевство; не сниму я запрет и для смертных из народа Беора – того, что служит Финроду желанному». В ту пору ничего не ответила ему Мелиан, но после сказала Галадриэли: «Мир ныне в преддверии великих событий, и быстро летит время. Воистину придет смертный из рода Беора, и Пояс Мелиан не окажется для него преградой, ибо он явится посланцем судьбы, перед которой власть моя бессильна; и песни, сложенные в честь его прихода, будут звучать и тогда, когда все Средиземье изменится безвозвратно».
Однако многие люди остались в Эстоладе, и на протяжении долгих лет жил в тех краях смешанный народ – до тех самых пор, как разрушен был Белерианд и люди погибли либо бежали назад, на Восток. Ибо помимо стариков, которые полагали, будто кончились для них дни скитаний, было немало и таких, которые не желали ни от кого зависеть и боялись эльдар и света их глаз. Так среди эдайн возник раскол, за которым угадывалась тень Моргота, ибо ясно одно: Моргот знал о приходе людей в Белерианд и о крепнущей дружбе между ними и эльфами.
Возглавили недовольных Берег из рода Беора и Амлах, один из внуков Мараха, и они открыто заявляли: «Много дорог исходили мы, ища спасения от опасностей Средиземья и рыскающих там порождений тьмы; ибо слышали мы, будто на Западе сияет Свет. Но теперь ведомо нам, что Свет – за Морем. Не дано нам попасть в те края, где в блаженстве живут Боги. Все, кроме одного: ибо Властелин Тьмы тут, перед нами, и мудрые, но беспощадные эльдар ведут с ним бесконечную войну. На Севере обитель его, говорят эльфы; там – боль и смерть, от которых мы бежали. Мы туда не пойдем».