Сильмариллион
Шрифт:
Вот что случилось в Гондолине; и среди благости той державы, в сиянии ее славы было посеяно темное семя зла.
Глава 17
О том, как Люди пришли на Запад
Когда со времени прихода нолдоров в Белерианд минуло свыше трех сотен лет, во дни Долгого Мира Финрод Фелагунд поехал как-то на восток от Сириона — поохотиться с Маглором и Маэдросом, сынами Феанора.
Но, устав от гоньбы, он отправился один к хребту Эред Линдон, чьи вершины сияли вдали, и, вступив на Гномий Тракт, переправился через Гэлион у брода Сарн Атрад, свернул к югу у верховьев Аскара и вошел в северный Оссирианд.
В долине у подножий гор, ниже истоков Талоса он под вечер увидел огни и услышал далекое пенье. Это удивило его, ибо Зеленые Эльфы, населявшие этот край, не жгли костров и не пели ночью. Сперва он опасался, что эта орда орков миновала
То был клан Беора Старого, как звали его позднее, вождя Людей. После долгих лет скитаний он, наконец, привел соплеменников с востока к Синим Горам, они перевалили хребет — и первыми из людей пришли в Белерианд. Они пели, радуясь и веря, что спасены ото всех опасностей и пришли, наконец, в край, где нет страха.
Долго смотрел на них Фелагунд, и любовь к ним шевельнулась в его сердце; однако, он оставался под укрытием леса, пока они все не заснули. Тогда он прошел между спящими и, сев подле умирающего костра, где никто не нес стражи, поднял отложенную Беором грубую арфу — и полилась музыка, которой никогда не слышали люди, ибо в пустынных землях у них не было в этом других учителей, кроме Эльфов Тьмы.
И люди проснулись и слушали, как поет и играет Фелагунд, и думал каждый, что ему снится дивный сон, пока не замечал, что его товарищи тоже не спят; но пока Фелагунд играл, они молчали и не шевелились — столь прекрасной казалась музыка и столь дивной песня. Мудры были слова эльфийского владыки, и мудрость вливалась в души тех, кто внимал ему; ибо то, о чем он пел — сотворение Арды и блаженство Амана за мглой Моря, — ясными видениями проходило перед их взором, и его эльфийская речь отзывалась в душе каждого так, как было тому доступно.
Так и вышло, что Люди прозвали короля Фелагунда, первого из встреченных ими эльдаров, — Ном, что на их языке значит Мудрость, и после звали весь его народ Номинами, Мудрыми. Они думали вначале, что Фелагунд — один из валаров, которые, по слухам, живут далеко на Западе; это и было (говорят некоторые) причиной их похода. Но Фелагунд жил среди них и учил их истинным знаниям, и они полюбили его и почитали своим властителем, и после были всегда верны дому Финарфина.
А надо сказать, что из всех народов эльдары наиболее искусны в языках; к тому же Фелагунд обнаружил, что может читать в умах людей те мысли, которые они хотели выразить словами, так что речь их легко было понять. Говорят также, что те люди давно, еще на востоке, встречались с Темными Эльфами и неплохо выучили их язык; а так как все наречия квэнди одного корня, язык Беора и его народа во многом походил на эльфийский. Так что очень скоро Фелагунд мог говорить с Беором; и пока он жил среди людей, Финрод и Беор часто беседовали. Однако когда Финрод расспрашивал Беора о пробуждении людей и об их блужданиях, Беор мало что мог поведать ему; действительно, известно ему было немногое, ибо праотцы его племени почти не рассказывали преданий о прошлом, и память их молчала. "Тьма лежит за нами, — молвил Беор, — мы же обратились к ней спиной и не желаем возвращаться туда даже в мыслях. Сердца наши обращены к Западу, и мы верим, что найдем Свет".
Позднее, однако, эльдары говорили, что когда люди пробудились на восходе солнца в Хильдориэн, за ними следили соглядатаи Моргота, и весть эта быстро дошла до него; дело же это показалось ему столь важным, что он самолично покинул Ангбанд и отправился в Средиземье, передоверив ведение войны Саурону. О том, что творил он с людьми, эльдары в то время ничего не знали, да и позже узнали немного; однако то, что на сердца людей легла тьма (как легла на души нолдоров тень Резни и Проклятия Мандоса), они прозрели даже в людях из племен Друзей Эльфов, которых узнали первыми. Извратить либо уничтожить все новое и прекрасное, что ни появлялось на свет, всегда было главным желанием Моргота; несомненно, что ту же цель преследовал он и на сей раз: страхом и ложью сделать людей врагами эльдаров и повести их с востока войной на Белерианд. Однако замысел этот созревал долго и никогда не был полностью осуществлен, ибо (как говорят) людей вначале было слишком мало, в то время как Моргот опасался растущей мощи и объединения эльдаров и вернулся в Ангбанд, оставляя в Средиземье лишь несколько слуг, да и то не слишком хитрых и могущественных.
Фелагунд узнал от Беора, что были также и другие люди, похожие на него; они тоже отправились на запад. "Прочие мои соплеменники, — сказал он, — перешли Горы и ныне бродят неподалеку отсюда; халадины
Зеленые Эльфы Оссирианда были обеспокоены появлением людей и, узнав, что среди пришельцев рыцарь-эльдар, послали к Фелагунду.
— Господин, — сказали послы, — если ты властвуешь над этими существами, вели им вернуться туда, откуда они явились, или пойти куда-нибудь еще. Мы не желаем, чтоб чужаки нарушали наш покой в этих землях. К тому же, это племя лесорубов и охотников, потому мы не можем быть им друзьями, и если они не уйдут, мы им не дадим покоя".
Тогда, по совету Фелагунда, Беор собрал своих разбредшихся сородичей, и они переправились через Гэлион и поселились во владениях Амрода и Амраса, на восточном берегу Кэлона, к югу от Нан-Эльмота, недалеко от границ Дориафа; и позднее этот край назвали Эстолад, то есть Стойбище. Однако, когда по прошествии года Фелагунд захотел вернуться в свои владения, Беор испросил дозволенья сопровождать его и до конца своей жизни оставался на службе у короля Фелагунда. Так он получил свое имя — Беор; прежде его звали Балан, «Беор» же в наречии его соплеменников означало «вассал». Править своим племенем он доверил старшему сыну Барану и уже не вернулся в Эстолад.
Вскоре после ухода Фелагунда появились в Белерианде иные люди, о которых поминал Беор. Вначале пришли халадины; однако, столкнувшись с недружественностью Зеленых Эльфов, они повернули на север и поселились в Таргэлионе, в землях Карантира, сына Феанора; там они некоторое время жили в мире, а подданные Карантира не обращали на них внимания. На следующий год спустилось с гор племя, ведомое Марахом; были то люди рослые и воинственные, шли стройными дружинами, и эльфы Оссирианда скрылись, боясь их тронуть. Марах, однако, узнав, что племя Беора живет в зеленом и плодородном краю, прошел по Гномьему Тракту и поселился к юго-западу от селений Барана, сына Беора; между этими двумя племенами была великая дружба. Сам Фелагунд часто навещал людей, и многие другие эльфы с западных земель, нолдоры и синдары, приходили в Эстолад, желая увидеть аданов, чей приход был предсказан издревле. В провидении их явления, в Валиноре людям было дано имя Атани, Вторые, в наречии же Белерианда это имя превратилось в Эдайн или Аданы, и называли так только три племени Друзей Эльфов.
Финголфин, как подобало королю всех нолдоров, послал им дружественных послов; и тогда многие молодые и отважные аданы поступили на службу к королям и владыкам эльдаров. Среди них был Малах, сын Мараха, он четырнадцать лет жил в Хифлуме, научился языку эльфов и получил прозвание Арадан.
Недолго аданы довольствовались жизнью в Эстоладе, ибо многие все еще желали идти на запад, только не знали дороги. Перед ними лежал огражденный Дориаф, а к югу — Сирион с его непроходимым топями, потому главы трех высших родов нолдоров, надеясь на силу сынов людских, объявили, что всякий адан, буде он пожелает, может поселиться среди их подданных. Таким образом началось переселение аданов; вначале их было немного, но потом целые семьи и роды покидали Эстолад, так что лет через пятьдесят во владениях королей появились многие тысячи аданов. Большинство их избирало длинный северный тракт, пока еще дороги не стали им знакомы. Племя Беора пришло в Дортонион и поселилось в землях, где правил род Финарфина. Племя Арадана (Марах, его отец, оставался в Эстоладе до самой своей смерти) большей частью направилось на запад, и многие осели в Хифлуме; однако Магор, сын Арадана, и с ним другие, переправились через Сирион в Белерианд и некоторое время жили в долинах у северных отрогов Эред Вэтрина.
Рассказывают, что обо всех этих делах никто, кроме Финрода Фелагунда, не посоветовался с Владыкой Тинголом, и он был недоволен, во-первых, по этой причине, а во-вторых, оттого, что еще задолго до того, как разошлись первые слухи, его тревожили сны о приходе людей. Посему он велел, чтобы люди селились лишь на севере и чтобы принцы, которым они служат, отвечали за все их проступки; и молвил он так: "Пока властвую я в Дориафе, ни один человек не войдет сюда, будь то даже отпрыск рода Беора, что служит славному Фелагунду". Мелиан тогда промолчала, но позднее сказала Галадриэли: "Близятся великие события. И явится человек из дома Беора, кого не остановит Завеса Мелиан, ибо он будет послан роком, что сильнее меня; и песни о том, что случится, будут жить и тогда, когда изменится облик всего Средиземья".