Сильная и независимая для котика
Шрифт:
— А вам сложно принять тот факт, что не всеми можно манипулировать? Что смертные способны на настоящие, не показушные, искренние чувства? Вы меня вновь разочаровываете, Мурси.
Морган хотел встать и уйти, но вдруг взгляд его упал на пищащий сканер, и он уже не смог подавить разрастающийся ужас от увиденного. Кожа под ошейником была чёрной, в волдырях, и всё это распространялось ниже, под футболку. Катар потянул дрожащие руки и медленно прошептал:
— Муся, что это?
— А, это? Поможешь? — капитан вытащила из карманов шорт ключ от ошейника и протянула его Моргану. — Ничего страшного. Развлекались с наставником.
— Если он применял к вам насилие, чтобы преподать урок, то, как я и говорил, Христов плохой человек и никудышный учитель.
— А другого не завезли! Такая уж у меня судьба. И я буду следовать его повелениям, как бы мне не хотелось иного. Наставник очень красочно показал, что другого Пути для меня не существует.
— Тогда при чём тут я? Уж я бы такого не допустил!
— Но ведь это вы заставили меня поверить, что возможно без проблем прийти к Христову и поговорить. Что можно требовать от него «небывалого прикосновения», уйти от предписанной тебе с детства роли. Вы вселили веру в меня! Дали ложную надежду, что я чего-то стою. Естественно, мне прилетела ответочка. Чему же теперь вы удивляетесь? Мне больно, как вы и рассчитывали. Вот я и плакала, пока один там Котик не начал мне втирать про искренность и доброту.
— Сами себя поранили, разрыдались, мне нервы измочалили, а виноват опять я? — возмутился Морган. Ничего умней он не придумал, чтобы хоть как-то уесть бывшую нянни.
— Конечно, всё по заведённой традиции. Я же люблю жалеть себя, вот и ищу повод, кого обвинить в собственных неудачах. Вы же знаете. Мне нравится заниматься самоуспокоением. Вот я и практикую селфхарм, а потом колю себе обезболивающие и кайфую. В курсе же, что это наркотик для меня?
— Такую глупость только вы могли придумать. Опять утянули разговор в область чуши, — улыбнулся Морган и погладил пальчик на раненой руке, которая находилась всё ещё почему-то в его ладони. Отметил, что безымянный действительно розовый, без ногтевой пластины. — А с ним что?
— Ноготь поломала, — пожала плечами Мурси и опять зажмурилась, как от сильной боли, тяжело задышала, покрываясь каплями пота. — А где все? Почему только вас видно, раз волновался весь отряд?
— А я мимо проходил, — зачем-то соврал Морган. — К тому же Клара волнуется за свои вещи, послала меня проверить, при возможности конечно, сохранность корабля.
— Дорн прислала, — усмехнулась Мурси. — Это хорошо. Ладно, мне надо ответить Ленке-Коленке. А вы пока можете порыскать в медчасти. Уверяю, ничего там не пропало.
— А я точно вам не нужен?
— Нет. Мне сейчас очень хочется побыть одной.
— Я… Я мог бы побыть с вами, пока вы будете одна, — неуверенно начал Морган и перевёл взгляд на зонд. Тот ещё обрабатывал шею капитана, но Мурси продолжала периодически жмуриться и громко сглатывать, будто её одолевала какое-то другое, внутреннее недомогание. — Муся, у вас скрытые повреждения? Может, на всякий случай обезболивающего немножечко? «Кайфанёте», так это называется?
— Да нет, капрал. Это наставника пытают, а я чувствую его боль.
— Кто его пытает? — уставился на капитана Морган.
— Вестимо же. Его наставник. Это такое веселье среди храмовников. Хоровод истязаний называется. Как соберёмся вместе, так и начинаем друг в дружку молнии швырять по кругу. Не переживайте,
— Какой кошмар, — пробормотал Морган. — Вы жестокая женщина.
— Вот же бездна! — недовольно скривилась капитан. — Опять Ленка наяривает на холофон. Чао, капрал. Пойду разгребать засоры в работе СРС.
Капитан встала и направилась вместе с жужжащим вокруг неё зондом к себе.
— Чао, Мурсик! — крикнул напоследок Морган. — Только в душ не забудьте!
_________
«Рудники свободы» гр. Калинов мост
«Длинная» гр. О. Арефьева и ковчег.
Глава 28-1
Мурси закрылась у себя в каюте и прилегла на кровать. Не хотелось ни о чём думать, а тем более с кем бы то ни было разговаривать. Но настойчивая вибрация холофона не оставляла выбора. Если сейчас не ответит, то, как только Ленка прознает, что Морган уже на корабле, так сию же секунду заставит его прийти и проконтролировать состояние подопечной. А про контроль Мурси не желала слышать больше ни слова. Её буквально телепало от одного признака на подобную мысль в сознании.
Но другого не предвиделось. Лена вечно с таким беспокойством переживает за каждый триггер Мурси, будто сама хоть раз испытывала нечто похожее. Натурально за сердце хватается, стоит только появиться намёку на приступ.
Смешно представить, но ведь сестра ведёт себя абсолютно так же, как и Мурси, когда вспоминает о ранениях Моргана. Капитан прекрасно понимала переживания Лены, ей был знаком такой сорт сострадания. Поэтому Мурси нисколько не винила её за чересчур дотошную опеку. Ведь, когда хлопочешь о состоянии здоровья кого-то, зачастую и не видишь полновесно, в какую цену обходится принимаемой стороне эта забота. Может быть, и сама Мурси перегнула в разрыве с Морганом и стоит спросить у него чёткого мнения, отбрасывая неуклюжие ультиматумы с его стороны.
Нет! Это мотив всё тех же эгоистичных желаний, стремление себя пожалеть. Конечно, после испытания с наставником, капитану хотелось откинуться на дружеское плечо, просто посидеть в обнимку молча, поплакать, может быть, и чтобы это не ставили в вину. А расскажешь сейчас о внутренних ощущениях Лене, то она, конечно, поддержит поначалу, но после непременно начнёт ещё одну воспитательную беседу, которая сведётся к тому, что горе Мурси несерьёзное, переживать вообще нечего и всем нужно сосредоточиться на работе. Вот уже с десяток лет только так всё и происходит, особенно в моменты, когда Мурси хочется просто осмыслить, пережить, оплакать горько-пустые чувства к наставнику.
Но Лена слишком верит в помощь психологии и тренинговых программ. Она свято убеждена: стоит прослушать пару раз курс, выполнить задания, и на утро ты проснёшься зелёненьким кукумбером без проблем и бед с головой. Но Мурси неожиданно для себя поняла — сейчас ей позарез необходимо отгоревать умершие надежды, прежде чем строить новые воздушные замки. И никто не вправе этого запретить, даже сестра. Собрав терпение в кулак, капитан приняла вызов.
— Хвала Вселенскому Разуму! — выдохнула громко Лена. — Мо, ты издеваешься? Смерти моей хочешь? У меня инфарктмикарда, вот такой рубец! Зачем? Зачем ты летала к наставнику? Мы столько раз беседовали с тобой, что он не твоя судьба, не твое предназначение, что не нужно вам встречаться…