Силуэты

Декань Алексей

После инцидента с Кролем меня не покидало чувство беспокойства и тревоги. Несмотря на то что я успел сильно привязаться к ребятам но с остатками нашего квартета нужно было заканчивать, и быстро.

Наведя наваждение на Креветку и Машу я внушил им что комнату взяли в облаву. Когда их внимание было отвлечено от моей персоны я несколько раз нажал на кнопку прибора в своем кармане. Сперва я покончил с Машей. Тот непонимающе смотрел мне в глаза в то время как огонек его жизни затухал. Но по необъяснимому стечению обстоятельств сигнал направленный в сердце Креветки отразился

от металлических колокольчиков на люстре. Креветку скрутило от резкой боли в сердце, но полученного им заряда было недостаточно чтобы смерть наступила мгновенно. Он развернулся, плечом отворил дверь, и побежал вниз по лестнице спасаясь от неминуемой гибели. Я не стал его преследовать так как было очевидно, что через несколько секунд он свалится замертво. Это читалось в его пустых, остекленевших глазах. Он был подобен лани, которая еще способна пробежать сто метров с пронзенным стрелой сердцем.

Вот и пришел конец нашему квартету. В живых не осталось никого. Никого, кто мог бы хоть как-то указать на мою причастность. Теперь ничто не помешает мне в осуществлении моих планов.

Невероятное чувство удовлетворения наполнило меня и я раскинулся поудобней в кресле своего кабинета, предвкушая перемены и анализируя открывшиеся передо мной перспективы.

Эх, как хорошо быть ректором.

Как хорошо быть мной.

 ***

Хорошо сложенный, подтянутый человек тридцати лет в деловом костюме вышел из машины. Шофер запоздало сделал жест, мол сам собирался выйти чтобы открыть начальнику дверцу. Но тот рассеянно махнул рукой.

– Не суетись, Ларионыч, я не царь чтобы передо мной двери открывать.

– Я отгоню машину на стоянку, – сообщил шофер Ларионыч, и корпоративный автомобиль бесшумно укатился прочь.

Человек в костюме посмотрел на облезлый фасад муниципальной больницы, привычным жестом проведя рукой по золотой запонке на рукаве пиджака в виде парящего голубя. С блуждающей на лице улыбкой, уверенной походкой он зашел в здание.

В нос ему ударил резкий запах медикаментов. Повсюду деловито прохаживались люди в белых халатах. Редкие в это время дня посетители больницы со скучающими лицами изучали многочисленные вывески и расписания, которыми кто-то попытался замаскировать трещины в ветхих стенах.

Он подошел к окошку регистратуры и поинтересовался в какой палате находится интересовавший его человек.

Пухлая женщина окинула его ленивым взглядом и произнесла:

– Палата 21. Но его только перевели из реанимации. К его палате приставили караулить милицию, и посещение категорически запрещено, даже если вы близкий родственник. — затем словно спохватившись она добавила, – Если конечно вы не из органов. Хотя это вряд ли, уж больно дорогой у вас костюмчик. – со знанием дела проворковала она, – Тут уже приходил к нему один следователь.

Человек молча предъявил одно из своих удостоверений. Женщина в миг изменившись в лице холодно сказала:

– Можете подняться.

Человек так и сделал, напоследок дружелюбно улыбнувшись женщине, из-за чего та еще сильнее побледнела. Человек в костюме

ощутил неподдельную жалость к перепуганной женщине. Ему не доставляло удовольствия пугать людей. Но должность финансового директора корпорации "Kinesis" не редко вынуждала его применять авторитет и демонстрировать превосходство своего положения. Сам же он был человеком робким и не воинственным, но отстаивая свои жизненные принципы и взгляды мог быть очень настойчивым и убедительным. Вот и в это раз он находился здесь не по долгу службы, а в личных целях. В палате 21 находился человек который, финансовый директор очень на это надеялся, нуждался в его помощи.

В кармане его зазвонил телефон. Человек с золотыми запонками поднес его к уху.

– Слушаю.

– Глеб Митрофанович, – послышался взволнованный голос секретарши, – Здесь какие-то люди ожидают вас в вашем кабинете. Я подслушала их разговор. Кажется вас собираются сместить с должности финансового директора.

– Не волнуйся, Света, все будет хорошо. Наверняка ты что-то не правильно поняла. Я буду в офисе через час и все улажу. – попытался он успокоить девушку.

– Это еще не все, Глеб Митрофанович. Нам сказали чтобы мы собрали личные вещи и ожидали дальнейших распоряжений. Нас всех хотят выгнать с работы. Говорят что вы сами это допустили своим поведением. Некоторые из ожидающих вас людей вооружены. У меня нехорошее предчувствие. Может вам не стоит возвращаться в офис?

– Все будет хорошо, — повторил он на этот раз убеждая в этом самого себя, – Я скоро буду. Скажи ребятам чтобы выполняли все указания и не провоцировали этих людей.

– Хорошо, Глеб Митрофанович, мы так и поступим. – сказала секретарша, и затем с сожалением в голосе добавила, – Мне очень жаль что все так вышло. Вы хороший человек. Храни вас Бог.

Дежурившие у двери с номером 21 милиционеры при виде предъявленного Глебом удостоверения молчаливо пропустили его в палату.

Человек с золотыми запонками в виде парящего голубя прошел в тесную комнату и поздоровался с лежащим на койке пациентом:

– Приветствую тебя Петр. Надеюсь я тебя не потревожил.

– А если я скажу что потревожили, вы уйдете? – съязвил Петя, пристально изучая своего нового посетителя.

– Уйду. Даю честное слово. – посетитель в подтверждение своих слов ударил себя кулаком в грудь. – Ты неплохо выглядишь как для человека который находился на волоске от смерти.

– Вы не первый кто об этом говори. Врачи сами недоумевают. По их мнению кости не могут так быстро срастаться, как в моем случае.

– Ну тогда мы стали свидетелями настоящего чуда. Тебе так не кажется?

– Чего вам надо? – поинтересовался Петя, по прежнему смотря на незнакомца с недоверием, – Я уже все рассказал следователю Гальцеву. Можете сажать меня за решетку или в дурдом, добавить мне нечего.

– Мое имя Глеб. Я здесь не для того чтобы задавать тебе вопросы, – дружелюбным голосом ответил тот. – Я здесь для того чтобы помочь тебе найти ответы. Я прослышал о твоей истории и могу только догадываться о том что творится сейчас у тебя в голове.