Сильвия и Бруно. Окончание истории
Шрифт:
Дети тут же схватили её за руки, стоило ей протянуть их, и мы направились в кабинет Профессора, где нашли его лежащим на диване. Он укрылся своими покрывалами и читал маленькую книжицу.
— Комментарии к Третьему тому, — промямлил он, взглянув на нас. А на столике возле его дивана лежала та самая книга, которую он искал, когда я впервые его увидел.
— Как вы себя чувствуете, Профессор? — спросила Императрица, склоняясь над немощным старцем.
Профессор поднял на неё взгляд и слабо улыбнулся.
— Как и всегда — преданным
— Как мило! — воскликнула Императрица со слезами в голосе. — Редко от кого услышишь нечто столь же прекрасное — даже на Валентинов день!
— Мы можем взять вас с собой на берег моря, — с чувством сказала ей Сильвия. — Вам это тоже покажется прекрасным! И Море такое огромное!
— Гора ещё огромнее! — сказал Бруно.
— И что в Море такого огромного? — спросил Профессор. — Его запросто можно влить в чайную чашку!
— Что вы, только чуть-чуть! — возразила Сильвия.
— Просто вам понадобится то или иное количество чашек, чтобы влить его целиком. Куда только денется его величие! Теперь что касается Горы: её целиком можно перевезти на тачке в другое место — за то или иное количество лет.
— Да, величия тут нету — в кусочках горы, перевозимых тачкой, — согласилась Сильвия.
— Но ведь потом все эти кусочки всё равно сложат вместе... — начал было Бруно.
— Вот станешь постарше, — сказал ему Профессор, — так поймёшь, что не так-то просто складывать Горы заново! Век живи, век учись!
— А разве это обязательно нужно делать кому-то одному? — спросил Бруно. — Я бы мог жить, а Сильвия — учиться.
— Я не смогу учиться, если не буду жить! — возразила Сильвия.
— Зато я смогу жить, если не буду учиться! — возразил Бруно. — Давай, Сильвия, испытай меня!
— Да нет же, — вмешался сбитый с толку Профессор. — Я имел в виду, что... что... что девизом умного человека должно быть: «Я знаю, что ничего не знаю».
— Но я знаю то, что я знаю! — не унимался маленький сорванец. — А я уже так много всего знаю! Всё, кроме того, чего я не знаю. А Сильвия знает всё остальное.
Профессор вздохнул и отказался от дальнейшего спора.
— Жил однажды на свете один Буджум... — начал он какую-то новую сказку, но сразу же замолчал. — Окончание этой сказки я забыл, — признался он спустя минуту. — А ведь из неё можно было извлечь Урок. Но я, кажется, и его забыл!
— Тогда я расскажу вам сказку! — выпалил Бруно и торопливо начал. — Жили-были Кузнечик, Сорока и Машинист Паровоза. А урок такой: кто рано встаёт...
— Так рассказывать — ни капельки не интересно! — презрительно махнула рукой Сильвия. — Нельзя так быстро извлекать Урок!
— Когда это ты сочинил эту сказку? — спросил Профессор. — На прошлой неделе?
— Не-а. Немножко ближее. Попробуйте снова!
— Не могу догадаться, —
— А она вообще ещё не сочинена! — с торжеством воскликнул Бруно. — Но одну отличную сказку я уже сочинил. Рассказать?
— Только если ты сочинил до конца, — сказала Сильвия. — А Урок в ней пусть будет такой: «Не получается — начни сначала!»
— Нет уж, — решительно заявил Бруно. — Урок будет такой: «Никогда не начинай сначала!» Жил-был один красивый китайский болванчик, который стоял на каминной полке. Стоял он, стоял... И в один прекрасный день свалился. Но он ничего-ничего себе не побил. Ему захотелось попробовать ещё раз. И когда он свалился во второй раз, то крепко пострадал — у него весь лак облупился.
— Но как же он взобрался на каминную полку после первого падения? — спросила Императрица. (Это был первый разумный вопрос в её жизни.)
— Я его туда поставил, — ответил Бруно.
— Мне кажется, я кое-что подозреваю насчёт его падений, — сказал Профессор. — Не ты ли его и столкнул?
На что Бруно со всем достоинством ответил:
— Я несильно его толкнул; он был такой красивый, этот китайский болванчик, — торопливо добавил он, страстно желая сменить тему.
— Дети мои, ко мне! — раздался голос Короля Эльфов, который входил в комнату. — Нам нужно немного поговорить, прежде чем вы отправитесь спать. — И он увёл их за собой, но у самых дверей они выпустили его руки и бросились назад, чтобы проститься с милым Профессором.
— Доброй ночи, Профессор! — Бруно с важным видом пожал Профессору руку, которую тот протянул мальчику, глядя на него с улыбкой, полной любви, а Сильвия в то же самое время наклонилась, чтобы коснуться своими нежными губами старческого лба.
— Доброй ночи, детишки! — сказал Профессор. — Перед сном я ещё кое над чем поразмышляю. Обычно я весь день веселюсь, но иногда мне приходится поразмышлять над каким-нибудь очень трудным вопросом. Мною движет... — пробормотал он, отчаянно зевая, когда мы покидали комнату, — мною движет не Бес-в-ребро, но Рвение Мысли!
— О чём это он, Бруно? — спросила Сильвия, когда мы были вне пределов слышимости.
— Мне кажется, он имел в виду, что у него не Ребро сломано, а Разрыв Мышцы. Ой, это что за стук, Сильвия?
Сильвия замерла и с беспокойством прислушалась. Было похоже, словно кто-то колотит в дверь.
— Только бы не Дикобраз! — воскликнула она. — Вдруг он вырвался на свободу?
— Бежим! — приказал Бруно. — Нечего нам тут ждать!
ГЛАВА XXV. Снова вместе
Что ни миг, стук делался всё сильнее, и наконец где-то рядом с нами распахнулась дверь.
— Вы ведь сказали «Войдите!», сударь? — робко спросила моя хозяйка.