Сильвия и Бруно
Шрифт:
Встретить Эрика во Дворце, как я не без удовольствия убедился, когда в воскресенье после обеда мы нанесли Графу с дочерью визит, мы просто-напросто не могли, потому что он уехал в город тотчас после объявления о помолвке. Его присутствие нарушило бы то странное и неестественное спокойствие, с которым Артур поклонился женщине, разбившей его сердце, и произнес несколько официальных фраз, приличествующих случаю.
Леди Мюриэл так и сияла счастьем; в лучах такой светозарной улыбки не могла бы уцелеть никакая печаль. Даже Артур и тот немного приободрился, и когда она заметила: «А я, как видите, поливаю цветы, хотя сегодня — день субботний», он отвечал ей почти тем же привычным и ласковым тоном: «Дела милосердия позволительно совершать и в субботу. Впрочем, сегодня ведь не суббота. Суббота уже окончена».
— Да, я знаю, что
— Мне кажется, ее называют так как бы в воспоминание о духе древнееврейского установления о том, что один день в неделю надлежит отдыхать и хранить покой. Но я надеюсь, христиане избавлены от слишком буквального истолкования Четвертой Заповеди.
— Но какова же тогда священная причина соблюдения покоя в воскресенье?
— Во-первых, мы не должны забывать о том, что седьмой день освящен уже тем, что Бог в этот день отдыхал от дел творения. Этот день мы обязаны чтить как теисты. Во-вторых, мы помним, что «господин Субботы» — это именно христианское установление. И эту заповедь мы обязаны чтить как христиане.
— И что же это означает на практике?
— Прежде всего мы, будучи теистами, обязаны соблюдать святость этого дня и сделать его, насколько это возможно, днем покоя. А затем, будучи христианами, мы должны в этот день посещать публичные богослужения.
— А как насчет развлечений?
— Я склонен рассматривать их как особый вид работы, и если она воспринимается невинной в будний день, то и в воскресенье она может считаться столь же невинной, — при условии, что она не вступает в противоречие с религиозным осмыслением этого дня.
— Значит, вы считаете позволительным детям играть и забавляться в воскресенье?
— Разумеется. С какой стати для их неугомонной натуры этот день должен становиться пыткой?
— Я получила одно письмо, — проговорила леди Мюриэл, — от старой подруги, в котором она описывает, как чтили святость воскресенья в дни ее молодости. Я нарочно приготовила его для вас.
— Мне тоже довелось познакомиться с таким описанием в качестве viva voce [18] много лет тому назад, — вздохнул Артур, когда леди вышла, — из уст маленькой девочки. О, это было ужасно трогательно — слышать, как она повторяет меланхоличным голоском: «В воскресенье нельзя играть в куклы! В воскресенье нельзя бегать по пляжу! В воскресенье нельзя копать грядки в саду!» Бедная малышка! У нее были все основания для того, чтобы возненавидеть воскресенье!
18
Живого голоса (лат.) — т. е. устного описания
— А вот и письмо, — произнесла леди Мюриэл, опять появляясь на пороге. — Если позволите, я прочту вам выдержки из него.
«Первым чувством, которое охватывало меня в детстве, когда я только-только открывала глазки в воскресенье утром, было чувство досады и неприязни. Оно возникало в душе начиная с пятницы. Я понимала, что во мне помимо моего желания звучат слова: „Господи Боже, скорей бы вечер!“ О, это был вовсе не день отдыха, а день зубрежки, день чтения катехизиса (Уоттсова), день рассуждений об уверовавших клятвопреступниках, благочестивых служанках и мирной кончине раскаявшихся грешников.
Вставали мы чуть свет, пели гимны и читали наизусть выдержки из Священного Писания, и так — до 8 часов, затем вся семья возносила молитвы. Потом был завтрак, который я терпеть не могла — отчасти из-за того, что он всегда был как-то наспех, отчасти из-за страха перед наставшим днем.
В 9 часов утра надо было идти в воскресную школу, и меня просто выводила из себя мысль о том, что мне придется опять сидеть рядом с деревенскими детьми и что меня вполне могут перепутать с ними.
Церковная служба была настоящей Синайской пустыней. Я блуждала по ней, раскидывая шатры своих
Затем в час дня следовал холодный обед (слугам в этот день работать не полагалось), посещение воскресной школы с 2 до 4 пополудни, а в 6 — вечерняя служба. Но настоящей пыткой для меня были паузы между этими занятиями, поскольку в них полагалось для очищения от скверны греха читать поучения и проповеди, сухие, как Мертвое море. Единственным светлым пятном на всем протяжении этого „праздничного“ дня было приказание идти спать, но дождаться его было так трудно!»
— Те, кто устанавливал такие порядки, без сомнения, руководствовались самыми благими намерениями, — заметил Артур, — но им приходится прилагать немало усилий, чтобы собрать свои жертвы в пустыню церковной службы.
— Должна признаться, что я сегодня согрешила, пропустив ее, — проговорила леди. — Мне надо было написать письмо Эрику. — А вы… не могли бы вы вкратце рассказать, что говорил сегодня священник о молитве? Мысль о ней никогда не представала мне в таком свете.
— В каком таком свете? — спросил Артур.
— Видите ли, Природой управляют неизменные, разумные законы: наука давно доказала это. Поэтому просить Бога о чем-нибудь (за исключением молитв о духовных дарах) — все равно что ожидать чуда; мы просто не имеем права этого делать. Я молилась не так, как он, и итог этой молитвы просто смутил меня. Скажите же, что вы думаете об этом.
— Я не хотел бы обсуждать трудности, с которыми столкнулся капитан Линдон, — мрачно отвечал Артур, — тем паче в его отсутствие. Но если это касается лично вас (тут его голос заметно смягчился), я, пожалуй, скажу.
— Разумеется, это касается меня, — отвечала леди.
— Тогда я прежде всего спрошу вас: «А почему вы исключаете молитву о духовных дарах?» Разве ваш разум — не часть Природы?
— Да, конечно, но тут проявляется Свобода Воли: я могу выбрать то или это, и Бог поможет мне совершить правильный выбор.
— Выходит, вы не фаталистка?
— Вовсе нет! — честно призналась она.
— Слава богу! — прошептал Артур так тихо, чтобы только я мог его услышать. — Значит, вы допускаете, что я в акте свободного выбора могу сдвинуть эту чашку, сказав ей: «Пойди туда или сюда!?»
— Да, допускаю.
— Отлично. Давайте рассмотрим, как это достигается согласно вечным Законам. Чашка движется потому, что на нее воздействует некое механическое усилие, заключенное в моей руке. Моя рука движется потому, что ее приводят в действие определенные усилия — электрические, магнетические и любые другие, которые могут быть созданы «нервной энергией» — порожденные моим мозгом. Эта нервная энергия, порождаемая мозгом, со временем, когда наука достигнет более высокого развития, может быть сведена к действию химических веществ, поступающих в мозг вместе с кровью и зависящих исключительно от пищи, которой я питаюсь, и воздуха, которым я дышу.
— Но разве это не фатализм? В чем же здесь Свобода Воли?
— В выборе нервов, — отвечал Артур. — Нервная сила, заключенная в мозге, естественно, зависит от действия того или иного нерва. Чтобы определить, какой именно нерв вызывает такую реакцию, нам необходимо нечто большее, чем знание вечного Закона Природы. Это нечто и есть Свобода Воли.
Глаза леди Мюриэл так и засверкали.
— О, я поняла, куда вы клоните! — воскликнула она. — Человеческая Свобода Воли представляет собой исключение из вечного Закона. Нечто подобное говорит и Эрик. Я думаю, он имел в виду, что Бог способен воздействовать на Природу только через посредство влияния на Человеческую Волю. Так что мы вполне можем молиться «хлеб наш насущный даждь нам днесь», потому что само сотворение хлеба — дело рук человеческих. Но молиться о ниспослании дождя, о хорошей погоде столь же нелепо, как… как… — Леди с легким испугом поглядела по сторонам, опасаясь, не наговорила ли она чего-нибудь лишнего.