Сильвия и Бруно
Шрифт:
Иногда после столь бурных приступов красноречия он на минутку-другую умолкал, теряя нить мысли и пытаясь восстановить ее по последним словам.
— Да-да, именно ерунды, — повторил он. — Мы прошли все стадии этой болезни: о, она очень тяжелая, смею вас заверить! Само собой, на экзаменах мы спрашивали только то, что соответствовало теме, и поэтому главное, что требовалось от кандидата, — не знать абсолютно ничего из того, что выходит за рамки экзаменационной программы! Я не могу сказать, что эта благая цель была достигнута полностью, но один из моих собственных детей (простите меня, старика, за родительский эгоизм!) весьма и весьма приблизился к ней. После экзамена он смог назвать мне лишь несколько разрозненных фактов, но
Я не смог сдержать удивления.
Пожилой джентльмен поклонился и с довольной улыбкой продолжал:
— В то время никому и в голову не приходило подобрать более рациональный план образования, учитывающий индивидуальные склонности одаренного ученика и развивающий их. Нет! Вместо этого мы сажаем несчастного студента в Лейденскую банку, загружаем его сверх головы, а затем нажимаем на кнопку Состязательных Экзаменов и обрушиваем на него мощный разряд, от которого нередко трескается сама банка! И что же дальше? Мы наклеиваем на нее ярлык «Разряд первого класса!» и преспокойно ставим на полку.
— А как же насчет более рациональной системы? — спросил я.
— О да, разумеется! Она появилась позже. Вместо того чтобы развивать склонности бедного ученика, мы решили поощрять каждый правильный ответ. О, я отлично помню те времена: мне как раз довелось читать тогда лекции. В кармане у меня всегда бренчала горсть мелких монет! Система была следующая. «Очень хороший ответ, мистер Джонс!» (это максимум шиллинг.) «Браво, мистер Робинсон!» (это наверняка тянет на полкроны.) А теперь я расскажу вам, к чему привела эта система. Никто из учеников не желал отвечать бесплатно! И когда смышленый ученик возвращался домой, он приносил денег куда больше, чем мы получали за преподавание! А затем изобрели самую дикую глупость из всех!
— Как, опять глупость? — удивился я.
— Да, но на этот раз — последнюю, — отвечал мой собеседник. — Боюсь, я изрядно утомил вас своими рассказами. Каждый колледж непременно желал заполучить отличников, вот мы и приняли на вооружение систему, которая, как я слышал, была весьма популярна у вас в Англии. Итак, колледжи начали бороться друг с другом за лучших учеников, а те вели себя как привередливые покупатели! Боже, какими гусынями мы были! Учеников всеми силами старались закрепить за тем или другим университетом. Теперь нам не приходилось больше платить им. Зато все наши денежки уходили на то, чтобы сманить лучших ребят в свой колледж! Борьба была настолько острой, что прямого подкупа оказалось уже недостаточно. Любой колледж, желавший закрепить за собой смышленого молодого человека, должен был встречать его уже на станции, а то и охотиться за ним прямо на улице. И первый, кто успевал дотронуться до него, получал право забрать бедного студента в свой колледж!
— Да, представляю себе! Охота на приезжающих учеников — это, должно быть, забавное занятие, — проговорил я. — Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?
— Охотно! — отозвался Господин. — Я постараюсь описать вам последнюю такую охоту, состоявшуюся как раз накануне того, как этот вид спорта (а это и впрямь был настоящий спорт; мы называли его «Охотой на подростков») был окончательно запрещен. Я видел и готов поручиться, что бедный студент был, что называется, при смерти. Теперь я понимаю, каково ему приходилось! — продолжал он, возвысив голос и обводя присутствующих пристальным взглядом своих задумчивых глаз. — Мне кажется, это было только вчера… хотя с тех пор прошло… — Тут он взял себя в руки, и шепот замер на его губах.
— Сколько, вы говорите, лет прошло с тех пор? — спросил я; мне очень хотелось выяснить хотя бы один конкретный факт из его жизни.
— О,
— Какого-какого колледжа? — переспросил я.
— Одного из колледжей, — уклончиво отвечал Господин, — решил проверить на практике собственную, открытую им самим, Теорию Ускорения Скорости и схватил беднягу как раз напротив того места, где я стоял. О, мне никогда не забыть борьбы, завязавшейся между ними! Но скоро все было кончено… Из тех, кто попал в его огромные костлявые руки, не удалось вырваться еще никому!
— Позвольте спросить: почему вы назвали его «сфероидальным»? — поинтересовался я.
— Этот эпитет относится к его фигуре, имевшей форму идеальной сферы. Надеюсь, вам известно, что пуля — еще один пример идеальной сферы, — летящая по идеальной траектории, движется с Ускоренной Скоростью?
Я поспешно кивнул.
— Так вот, мой сфероидальный приятель (я горжусь, что могу назвать себя его другом!) решил выяснить, почему это происходит, и обнаружил сразу три причины этого. Во-первых, потому, что сама пуля является идеальной сферой. Во-вторых, потому что она летит строго по прямой. И в-третьих, потому что она не отклоняется вверх. Если все эти условия соблюдены, вы можете достичь Ускоренной Скорости.
— Вряд ли, — усомнился я. — Простите, но здесь я не могу с вами согласиться. Предположим, эта теория применима для горизонтального движения. Если пуля летит строго горизонтально, то…
— …то она движется не по прямой, — докончил мою фразу почтенный собеседник.
— Ладно, не буду спорить, — отозвался я. — И как же поступил ваш легендарный приятель дальше?
— Дальше, как вы справедливо заметили, он решил применить свою теорию к горизонтальному движению. Но всякое движущееся тело всегда готово упасть и потому нуждается в постоянной опоре, чтобы продолжать двигаться по горизонтали. «Что же, — спросил он себя, — может стать постоянной опорой для движущегося тела?» — И сам ответил: «Человеческие ноги!» Именно в этом и состоит его открытие, обессмертившее его имя!
— Его имя? Как оно звучит?.. — вкрадчиво спросил я.
— Это не имеет значения, — мягко возразил Господин в ответ на мои настойчивые расспросы. — А последующие его действия совершенно понятны. Он сел на специальную диету, начав питаться нутряным салом и клецками до тех пор, пока его тело не приняло форму идеальной сферы. И тогда он решил устроить первый пробный пробег — пробег, едва не стоивший ему жизни!
— Как же это так?
— Видите ли, он и понятия не имел о той громадной Природной Силе, которая теперь действовала в нем… Он слишком резво начал! Уже через несколько минут он мчался со скоростью сто миль в час! И если бы ему не хватило сообразительности поскорее врезаться в самую середину стога сена (который в результате разлетелся в пух и прах!), он, без сомнения, вскоре покинул бы эту планету и умчался бы в открытый космос!