Сим-Сим, откройся!
Шрифт:
— Ну-с, Серафима Михайловна, давайте знакомиться. Зовут меня Марк Борисович Брагилевский. С вашего позволения задам вам несколько вопросов.
— Да я, собственно, рассказала уже все, что знала, еще там, в Сочи. Меня расспрашивал ваш следователь… Харитонов, кажется, его фамилия.
— С тех пор открылись некоторые новые обстоятельства. Дело это сложное, запутанное…
— А вас тогда не было в Сочи? Такое впечатление, что мы с вами уже встречались…
— Да это у меня лицо такое типичное. Я всем кажусь
— Наоборот! — запротестовала Сима. — Лицо у вас совершенно нетипичное, и я вас точно где-то видела!
— Это хорошо, что вы такая наблюдательная, — похвалил Марк Борисович. — А вот скажите, почему у вас сложилась уверенность, что те два типа в парке ждали именно Протасова?
— Это было очевидно, да они и сами говорили между собой, я слышала. А еще до этого, на пляже, за ним следили, я видела.
— А как получилось, что вы видели и слышали столь многое именно о Протасове? Вы что, тоже… за ним следили?
— Я? Нет… — смешалась Сима. — Просто мы сидели за одним столом, я проводила его глазами и увидела, что те двое переглянулись и пошли следом. А в парке я гуляла… А почему вы спрашиваете об этом? — перебила она себя. — С ним что-то случилось? Где он, Протасов?..
— Он сейчас далеко отсюда, — опечалился Брагилевский. — Уехал, чтобы отвлечься, сменить обстановку. И я, как друг, его понимаю…
— А что… что с ним случилось? — всполошилась Сима.
— Была у него девушка, которую он любил всем сердцем. А она его оттолкнула, отвергла его любовь, — проникновенно поведал Марк Борисович. — Тоже, кстати, Серафима. Такое редкое имя, а вот поди ж ты…
— Да нет! — горячо заговорила Сима. — Она его не отвергла! Просто так получилось. У нее был трудный период…
— А вам-то откуда это известно?! — удивился визави.
— Потому что я эта девушка! Где он?! — Сима резко подалась вперед, и Марк Борисович испуганно отшатнулся. — Дайте мне его адрес! Я сама туда поеду!
— Это невозможно! Он на ответственном задании… И потом, это очень далеко. Туда и вертолеты-то не каждый день летают… Спецпочта…
— Но что же делать? Что делать?! — всхлипнула Сима, заламывая руки.
— Да вы успокойтесь! — перепугался Брагилевский. — Я вам обязательно помогу! Прямо вот на днях и позвоню. Давайте мне ваш пропуск, я отмечу. Идите домой и ни о чем не думайте. Все будет хорошо…
Выпроводив Симу, он стукнул в стенку, и через минуту в кабинете появился Протасов.
— Я говорил, что с тебя коньяк, — напомнил Брагилевский, теперь уточняю, что не бутылка, а ящик…
А Сима брела домой, глотая слезы.
Что же она наделала? Что наделала! Два раза Володя давал ей шанс, протягивал руку, и оба раза она эту руку оттолкнула. И вот теперь он уехал, и, может быть, она его больше никогда в жизни не увидит. Но нет! Этого просто нельзя допустить! Она найдет его!
— Господи! — остановилась Сима. — Ну конечно же, Марик! Как это я сразу не догадалась?!
Она достала мобильный, сверилась с бумажкой и набрала номер Брагилевского.
— Марк Борисович! — закричала она, едва тот ответил. — Я вспомнила! Вы Марик!
— У вас неплохо развито логическое мышление, — усмехнулся тот и, подмигнув Протасову, нажал кнопку громкой связи.
— Да нет! Я видела вашу фотографию у Розы Исаевны в Сочи. Она говорила, что вы Володин друг, что вы с ним на одном горшке сидели. Я люблю его! Помогите мне, очень вас прошу. Он должен знать! Он должен вернуться…
— Успокойтесь, Сима, — серьезно сказал Марик. — Он вернется. Я вам обещаю…
Протасов взял у него из руки трубку и положил на рычаг.
— Ну хватит, — сказал он. — Довольно разыгрывать комедию. Я сейчас же к ней еду.
— Да ты соображаешь, о чем говоришь?! — охладил его пыл Брагилевский. — Она же сразу поймет, что мы ее разыграли, и уж этого точно тебе не простит никогда в жизни. Нет, брат, затеяли балаган — надо идти до конца. Три месяца терпел, еще пара недель погоды не сделает. Давай лучше подумаем, как устроить твое счастливое возвращение. Она девица с норовом: один неверный шаг — и начинай сначала…
21
Для Симы это были горькие дни. Она казнилась, ругала себя за свое идиотское поведение, хотя давно уже поняла: беда состоит именно в том, что все знают, как надо себя вести, но поступают всегда иначе, как Бог на душу положит.
Все уже произошло, и если еще можно хоть что-то исправить… Главное, чтобы он узнал: она любит его, ждет! А еще главнее, чтобы ничего с ним не случилось в этой неведомой враждебной дали! Богатое воображение рисовало картинки одна страшнее другой. По ночам ей снился Володя. Он укоризненно смотрел на нее, Сима пыталась крикнуть, как он ей дорог, как нужен, — и не могла. Он медленно уходил, его образ таял в тумане, и надо было бежать следом, остановить, вернуть, но ноги отказывались повиноваться…
Каждый день она звонила Марику, но ответ был всегда одинаков: пока ничего.
Временами Сима ненавидела себя за свой странный характер, ненавидела Протасова за то, что уехал, страдает сам и заставляет страдать ее, ненавидела весь мир за то, что так несовершенен.
Приближался Новый год. Витрины сверкали огнями, на улицах и площадях монтировали огромные искусственные елки, и настроение у всех было особенное, приподнятое, какое бывает только в канун Нового года. У всех, кроме Симы…