Симбионт
Шрифт:
— Нет, но мы и без этого смогли их изучить. И миуки тоже уже на этом пути. Скоро они перестанут быть неизученными, и тогда нам будет всё равно, могут ли они говорить.
— То есть, вы не из тех, кто хотел бы любой ценой завязать с ними диалог? Я читал заметки некоторых аналитиков. Они склонны думать, что выявление их сознания не менее, а то и более важно, чем их волокна и прочие технологии, которые мы могли бы разработать благодаря им.
— Можно ли говорить о сознании в привычном понимании этого слова? — подняв брови, ответил вопросом советник.
Крафтер посмотрел на Ливина с серьёзным ожиданием, но в
— Сделайте, чтобы стекло было непрозрачным для него.
Учёный выполнил просьбу, после чего снова повернулся к собеседнику.
— Не люблю осознавать, что он на меня смотрит, — прокомментировал Ливин.
— А что до вашего отношения к сознанию, то позвольте мне угадать. Думаю, доктор Хайес, к примеру, не разделяет подобных мнений, а вы с ним согласны. Я прав?
— Доктор Хайес вообще мало что разделяет.
— Но вы посвятили его в дела, которые происходят здесь, значит, доверяете ему, а чтобы добиться доверия члена совета, — Крафтер сделал небольшую паузу, — это нужно обладать незаурядными данными.
— Хайеса ценят на всех уровнях, не только я.
— И есть за что, наверное. Но мы ушли от темы. Он не разделяет это мнение, как и многие другие.
— Это, конечно, совсем не значит, что у них не может быть сознания в принципе, но…
Советник повёл головой, как бы собираясь с мыслями.
— Я читал работы Хайеса, — Ливин сложил руки за спиной и прошёлся вдоль стекла, за которым всё так же недвижно стоял его двойник, — у него интересные мысли по поводу того, что миуки лишь оружие, созданное руками развитой цивилизации. Он приводит интересные доводы. Хоть у них и нет прямых доказательств, логически они складываются в единую картину, и лично для меня это многое значит. Если вы не против моих россказней, я могу привести вам отстранённый пример.
— Нет, что вы, — улыбнулся учёный — мне очень интересно.
— Тогда просто представьте себе, скажем, растение. Не в составе какой-то экосистемы, а абстрактно. Вот оно растёт на планете, где условия в целом пригодны для него. Корни растения всё глубже будут уходить в грунт, чтобы получать как можно больше минералов, а ветви всё больше расходиться в стороны, чтобы получать больше солнечного света. Сознательно это происходит? Нет. Таковы условия. Ветви и корни должны расти, чтобы организм продолжал функционировать. Сможете вы спросить дерево, почему оно это делает? Нет. Но оно будет это делать всегда. Если условия будут меняться незначительно и долгое время, потомки этого организма смогут приспособиться. Учитывая относительную замкнутость в рамках планеты, можно сказать, что молекулярно, это будет то же самое дерево, только в другом воплощении. У миуки подобный аспект более яркий, но и система их гораздо более обособленная и замкнутая. Организм просто уходит в колонию и перерождается.
Ливин расхаживал по комнате, то и дело бросая взгляд за стекло. Крафтер слушал его внимательно, тоже изучая своего двойника.
— Живым организмам в том виде, в котором мы их знаем, не свойственна контролируемая эволюция, что косвенно указывает на искусственность миуки. Условия нашего воздействия на них менялись быстрее, чем это обычно происходит в природе, и они к ним приспосабливались. Мы атаковали их, они атаковали нас. Мы вторгались на их территорию — они пытались нас выдворить. Мы были просто уплотнением в грунте,
— Мы нет, но предположим, что один из наших роботов попал в менее развитое общество. Там он может стать поистине богом, не то что более развитой формой, — возразил Крафтер.
— Только до поры, я считаю, что этот пример не совсем корректен. Несмотря на все мои слова, я не отрицаю, что его появление, несомненно, нонсенс, сенсация, и заслуживает внимания.
— Я примерно представляю, что должно быть. Вы должны сообщить в совет.
— О, дорогой мой Крафтер, — усмехнулся советник, — вы сильно упрощаете. Я не просто должен сообщить. Я должен создать комиссию. Вы правы в том, что это событие выходит за пределы науки — тут речь о возможности контакта, несмотря на то, что и мы, и остальные понимают весь абсурд ситуации. Мы в любом случае должны попытаться — так скажет любой здравомыслящий учёный. Вы и сами так считаете.
— Для меня попытка — это дать ему ещё несколько дней на то, чтобы начать хотя бы нас понимать, — ответил Крафтер, — но я понимаю, что в комиссии будут те, кому потребуется время только для того, чтобы уяснить для себя, что есть такое миуки по сути.
— Да. И мы ведь располагаем этим временем.
— Да, — пожал плечами Крафтер, — у нас много свободных банок, лабораторного пространства он не требует, и, судя по всему, никуда не спешит. Так что мы можем подождать.
Крафтер охладел. В его словах появилась искусственность, как будто бы он стал говорить только то, что хочет слышать советник, вот только для чего? Чтобы ему не мешали в дальнейшем самому открыть сознание миуки? Ему и так никто не собирался мешать.
— А если бы я дал вам полную свободу действий, то что бы вы сделали?
— Мои меры исходят из того, что я не имею полномочий на контакт. Тогда я зафиксировал бы всю телеметрию, сделал бы подробные замеры, а потом закрепил бы на стенде и вскрыл, — Крафтер пожал плечами и помотал головой. Он рассказывал стандартный алгоритм работы с миуки, — его форма в моих глазах не даёт ему никаких преимуществ перед остальными. Она, без сомнения, интересна и заслуживает внимания, но преимуществ не даёт. Внутри ведь он всё тот же, значит и без этого мог бы с нами заговорить, если бы хотел.
— Понимаю, — немного нахмурив брови и посмотрев на двойника, сказал Ливин.
— И потом, — продолжил учёный, — я почему-то уверен, что если это существо умрёт, у нас в скором времени появится ещё одно, копирующее кого-то другого. А может быть, тоже вас.
— Это, кстати, стало бы показателем.
— Бесспорно, — кивнул Крафтер, — но также вполне могло бы ничего и не значить.
— Ладно. Давайте начнём возвращаться. Мне ещё нужно составить сообщение, да и вообще этот день обещает быть нелёгким.