Симфония дикой природы
Шрифт:
Снег на поляне был вытоптан и на белом, были заметны следы крови, и клочки чёрной кабаньей щетины и серой волчьей шерсти...
Для Черныша эта схватка была первым боевым крещением. Он помог волчице во время схватки растянуть кабанёнка, вцепившись клыками в щеку жертвы, а потом, перехватившись оседлал кабанёнка, в то время, как волчица сильной хваткой вырвала кусок мяса из незащищённого живота...
Черныш размерами и силой заметно был крупнее своих братьев и потому, верховодил и в играх и в драках между подрастающими волчатами.
В конце декабря, волчья стая, проходя через болотистые перелески, остановилась в сосняке на днёвку.
Долго укладываясь в лёжку, молодые волки, тихо повизгивая от усталости и голода, расположились поудобнее вокруг вожака и заснули, прикрывая от свирепого мороза влажные носы пушистым кончиком хвоста.
Волчица глубоко вздыхала, задрёмывала на короткое время, не просыпаясь взлаивала и судорожно подёргивала лапами - во сне она гналась за лосем...
Над лесом стоял серый морозный туман, и неожиданно рано начались длинные зимние сумерки...
Голодные волки встали из лёжек раньше обычного. И выстроившись походным порядком, пошли на юг в сторону моховых болот, на которых две недели назад задрали молодого лосёнка, зазевавшегося во время кормёжки и не успевшего убежать за лосихой.
Волчица вела теперь стаю в ту сторону, надеясь перехватить и оставшуюся в одиночестве лосиху...
Выйдя к берегу широкого безлесного болота, волки легли в прибрежных кустах и Матёрый в сопровождении Черныша первой парой, стал переходить широкое открытое пространство.
Дойдя до середины болота, Матёрый вдруг остановился, словно споткнулся и долго, пристально рассматривал незнакомый предмет, похожий на корягу, торчащую изо льда наледи под крутым сивером - северным склоном, метрах в ста пятидесяти от волков.
Наконец убедившись, что предмет совершенно неподвижен, Матёрый продолжил "переправу" и вскоре вся стая, перейдя попарно это опасное место, продолжила свой путь...
Коряга, неподвижно торчащая под северным склоном, оказалась человеком-охотником, замерившим от удивления и невольного страха.
Когда стая ушла дальше, он с облегчением выдохнул воздух, перешёл болото и подойдя к свежим волчьим следам долго их рассматривал, удивляясь, как точно след в след шли один за другим серые разбойники, разбившись на пары. Человек, местный егерь, занимавшийся в межсезонье, заготовкой, в этих местах, ивовых прутьев для плетения корзин, вспоминал сколько было волков и пытался по размерам определить состав стаи.
"Однако - думал он - эти волчки, если их оставить тут на зиму, могут повырезать всех кабанов, лосей, да и косуль прихватить на закуску. Это ж сколько надо мяса каждый раз, чтобы эту ораву накормить?"
Отойдя с полкилометра, он на всякий случай, спрятавшись за пушистой тёмной елью, на берегу распадка, подождал, приготовив топор - ружья в тот
Убедившись, что преследователей нет, он вышел на просёлочную дорогу и пошёл в сторону деревню, где жил и работал...
Войдя в деревню уже в темноте, егерь свернул в сторону дома своего приятеля, колхозного агронома и страстного волчатника, которому и рассказал о встреченной в лесу, волчьей стае...
За вечер обзвонили всех охотников в соседних деревнях и договорились завтра утром собраться у оврага, в дальней части таёжной Пустоши, где обычно дневали проходные волки. Егерь был опытным волчатником и знал все места волчьих переходов и их днёвок.
Придя домой, егерь растопил печку поставил в чугунке вариться картошку в мундире - он жил один, а жена и сын студент, зимами жили в соседнем городке, у родственников.
После ужина, достав с антресолей мотки бечёвки, с привязанными к ним красными тряпочками - "флажками", егерь проверил сохранность бечевы, крепко ли пришиты тряпочки и попив чаю, лёг спать...
Наутро, ещё в полной темноте, прихватив своего друга волчатника, они, на снегоходе укатил на Пустоши, где на развилке дорог неподалеку от Оврага, стали ожидать остальных участников оклада...
...Волки вошли в овраг сверху, ступая след в след и двигаясь один за другим. Впереди шёл Матёрый, который выделялся размерами, большой головой и серо - палевой гривой падающей на широкую сильную грудь...
Спустившись метров на триста в сумрачный, занесённый утрамбованным ветром и морозами снегом овраг, стая остановилась, волки чуть разошлись, вынюхивая и выискивая место для лёжек...
Матёрый лёг на возвышении, носом к ветру. Остальные волки быстро расположившись, обтоптавшись, прикрыв пушистыми хвостами носы, свернулись калачиком и уснули.
Только Матёрый, какое - то время вслушивался в тишину, нарушаемую свистом холодного, пронзительного ветра, и убедившись, что тайга, как обычно спокойно - равнодушна, задремал, положив голову на лапы...
Рассвет застал стаю в Овраге. После вчерашнего длинного перехода, волки отдыхали...
По-прежнему было холодно, но ночью ветер прекратился и алое от мороза солнце, появилось на низком безоблачном небе во всей красе и величии, незамутнённой природной чистоты.
Яркие, ещё по-утреннему розоватые лучи солнца, брызнули поверх вершин сосен и редко стоящих крупных елей. И снег заискрился, играя разноцветными огоньками...
Однако укутанные снегом деревья оставались совершенно неподвижными, и тишина охраняла это лесное зимнее сонное царство от вторжения мира яростной жизни, обычной для других времён года в тайге...
Вдруг, позади, в нескольких сотнях метров от волчьей стаи, за тёмным, молодым ельником, что - то треснуло и человеческий голос произнёс - пропел первый раз: "Хоп - хоп... Пошли родимые!