Симфония теней
Шрифт:
— Риз, позволишь на пару слов? — отвлек меня от нелегких размышлений экс-Вердар.
— Говори, Лиас, — меланхолично отозвался я.
— Фаренхолд достаточно крупный город с мощными укреплениями. Я не уверен, что у этих уродцев получится его взять, — изгнанник обвел рукой поле, на котором словно прыщи вспухли земляные бугорки с зарывшимися в мягкую почву порождениями Абиссалии.
— Не поверишь, но я прямо сейчас размышлял об этом же, — негромко ответил я.
— Кроме того, там же обычные люди, — продолжал магистр. — Не подумай, что я тебя собираюсь отговаривать или перечить, но до меня донеслись кое-какие разговоры моих парней.
— В первую очередь, Лиас, это мои парни, а не твои, — жестко перебил я собеседника. — Они согласились стать Безликими. Точно так же, как и ты. Они поклялись на своей крови.
— Разумеется, экселенс, — заметно похолодел голос милитария. — Но всё-таки есть определённые…
— Нет! Никаких «но!» — припечатал я. — Либо они со мной до конца, либо пусть валят на четыре стороны и забудут обо всём, чему я их научил! Коли хоть один из них решится применить новые знания вне братства Безликих, то его душа мучительно сгорит, оставив только пустую телесную оболочку. Это будет просто кусок мяса, пускающий слюни и испражняющийся под себя. Обязательно напомни им об этом, Лиас. А заодно скажи, что я насильно никого не держу. Если кто-то мной не доволен, то он в любой миг может вернуться к своей старой жизни. Я не собираюсь нянчиться с каждым изнеженным аристократиком, убеждая в необходимости того или иного шага. Потому что нас ждёт суровая война, цена победы в которой существование самого человеческого рода. В ней слишком часто придется делать сложный выбор и принимать тяжелые решения. Тот, кто готов спасовать уже сейчас, слаб для дальнейшего пути. Таким людям нет места среди Безликих. Тебе всё понятно?
— Да, мой экселенс… — изгнанный аристократ не выдержал моего взгляда и потупил взор.
— Сегодня после заката мы подойдем к стенам Фаренхолда. Если кому-то хочется уйти, то пусть делает это прямо сейчас. Я не буду препятствовать. Те же, кто встанет рядом со мной, пойдет дальше. Грядущая ночь станет испытанием воли и духа для всех нас.
— Как скажете, экселенс…
Лиас почтительно поклонился, хотя обычно пренебрегал подобными церемониальными жестами. А после оставил меня наедине с невесёлыми думами.
Ну посмотрим, чего стоят твои люди, Вердар. А заодно и ты сам…
Укрывшись вместе с Насшафой и Безликими под куполом-невидимкой, я наблюдал за Фаренхолдом. От нас до крепостных стен было каких-то полторы сотни метров. Но защитники под покровом «Мантии» не могли нас заметить.
Сегодняшней ночью вокруг города полыхали сотни костров. Пламя освещало все подступы к городу, а ворота были наглухо закрыты. Чертовы темноликие быстро смекнули, что в Медесе творится нечто недоброе. А потому предусмотрительно приготовились к обороне. За пределы укреплений они выгнали больше сотни человек, чтобы те поддерживали многочисленные огони. Судя по скромным нарядам, этими бедолагами были простолюдины. Обычные жители Фаренхолда. Алавийцы понимали, что в этой части света им некого бояться, кроме белых дьяволов. Стало быть, они собирались пустить всех этих горожан в расход. Швырнуть их на растерзание тварям, будто мясные обрезки стае голодных волков.
Но на беду иноземных захватчиков, я тоже готов принести жертву. И куда более кровавую…
— Насшафа, пусть твой брат начинает, — приказал я.
Абиссалийка что-то рявкнула своему ручному шаксатору, и тот стал выписывать замысловатые
— А-а-а-а!!! Демоны-ы-ы! — заорал кто-то из выставленных за городские стены простолюдинов.
— Бежи-и-и-им!
В полуночной тишине их крики разнеслись далеко. Они ширились и множились, подхватываемые десятками глоток. И вскоре вся команда хранителей огня стремглав помчалась к воротам. При виде убегающих людей в отродьях пустошей взыграли заложенные верховным отцом инстинкты. Они хрипло заревели и кинулись догонять добычу, пускаясь в устрашающий неровный галоп.
Вот на южных стенах наметилось оживление. Алавийцы пустили первый залп стрел. Большинство из них воткнулись в землю. Часть засела в шкурах солдат улья. А некоторые и вовсе угодили в улепетывающих крестьян.
Я видел, как одного несчастного ранили в бедро. Он этого поначалу даже не заметил, ничуть не снизив скорость. Но через десяток шагов споткнулся. Простолюдин поспешно встал и захромал за своими товарищами, но очень скоро его настиг один из асшатари. Острозаточенный костяной отросток врубился бедолаге в правое плечо, прошел до середины спины и застрял около позвоночника. Кровь, кажущаяся в свете костров черной, обильным фонтаном выплеснулась из раны. А тварь буднично стряхнула труп со своей конечности и заспешила дальше.
Со стен уже сыпался полноценный дождь из стрел. Однако толстокожим отродьям он причинял лишь небольшой дискомфорт. Они дергались, когда их шкуры расцветали десятками белых оперений, но боеспособности не теряли. Скорее даже наоборот, становились еще злее.
Убегающие крестьяне уже достигли городских ворот. Они ломились в створки, давя и топча друг друга. Но иноземные захватчики не спешили открывать им. Отчаянные крики рабочих с нашей позиции было слышно очень хорошо. Вопли пронзительным скрежетом царапали мои барабанные перепонки, вынуждая гневно стискивать кулаки. Совесть яростно бесновалась, требуя сделать хоть что-нибудь. Но холодный разум безжалостно душил её. Душил и приговаривал: «Они уже обречены. Смирись».
Торжествующий рёв разнёсся над равниной, когда асшатари на полном ходу кинулись рубить на куски простолюдинов. Запах крови и жажда убийств настолько вдохновила тварей, что они не обращали внимания ни на стрелы, ни на падающие сверху камни, ни даже на льющийся кипяток. Сейчас их занимало только одно — бойня.
Несчастные крестьяне полегли под изогнутыми костяными косами порождений ночи за считанные минуты. Отродья их стоптали как молодую поросль. Теперь перед самыми воротами образовалось багряное болото, в котором асштатари вязли, как в неглубокой трясине.
И в этот момент активизировался вражеский милитарий. К сожалению, никто из нас не успел заметить, откуда он запустил чары. Ослепительный столб огня просто ударил в скопление абиссалийских созданий, превращая их в живые факелы. От болезненного рёва содрогнулся сам воздух. Насшафа напряженно нахмурилась и закусила губу, явно переживая за солдат своего улья. И тут я отдал вторую команду.
— Отправляй остальных.
Красноглазая вздрогнула, словно успела позабыть, что стоит здесь не одна. А потом вновь обратилась к своему шаксатору.