Симон де Монфор. Жизнь и деяния
Шрифт:
14 октября Симон возвратился из Рима, приказав своим слугам вернуть то, что они взяли у его должников, он поспешил к Элеаноре в Кенилворт51. Здесь 28 ноября родился его первенец, которого в честь крестного отца— короля назвали Генрихом. Александр, епископ Честерский, по пути в Лондон заехал в замок по просьбе короля и окрестил младенца, но к несчастью последний в тот же день заболел и вскоре умер52. На Рождество король послал своей сестре платье из золота и шелка, отделанное мехом горностая и перьями, алую мантию, матрац и покрывало для кровати.
В 1238 году папский легат посетил Оксфорд и остановился в Оснее. Но когда пришли студенты и захотели выразить ему свое уважение, их отвергли, а в лица им выплеснули горячий суп. Даже если бы средневековые студенты не славились своей вспыльчивостью53, такое оскорбление нельзя было стерпеть. Один студент принес стрелу и лук и выстрелил в главного повара, который являлся братом легата. Легат наверняка возил его с собой для того, чтобы обезопасить себя от яда, который в те времена частенько применяли по отношению к своим врагам54. Легат нашел убежище в башне аббата,откуда потом убежал в Абингдон. В конечном счете был заключен мир, но лишь после того, как аббат и каноник Оснея вместе с регентами Оксфорда прошли по улицам Лондона к жилищу легата, которое размещалось в резиденции епископа Даремского, без обуви, шляп, поясов
В этом же году король чудом избежал смерти. Он остановился в Вудстоке, когда некий рыцарь пришел в королевский дом под видом шута и добился, чтобы его впустили. Но глубокой ночью он пытался найти королевские покои, чтобы убить Генриха III ножом. Одна из спутниц королевы, Маргарита Биссет, будучи весьма набожной особой, читала псалтырь при свете свечи. Заметив убийцу, она разбудила весь дом своим криком, и его схватили. Он понес наказание за попытку совершить преступление в Ковентри56.
В январе 1239 года было решено, что в случае вдовства Элеаноры причитающаяся доля будет обеспечена мужем. После того как старший брат Симона, Амори, прибыл из Франции и еще раз сделал отречение в пользу брата, ему был присвоен титул графа Лестера57. Он провел весну этого года в Одигеме, где присматривал за постройкой новой кухни. Когда у короля выдалось свободное время, он посетил Винчестер58, Генрих III разрешил своей сестре пользоваться епископской резиденцией в Саусверке. Элеанора и ее муж жили там в то время, когда 16 июня у короля родился первый сын. Через четыре дня Симон сыграл во время его крещения двойную роль — крестного и верховного стюарда. В честь этого памятного события королю прислали дорогие подарки. Пока Генрих III принимал самые ценные дары, он приказал, чтобы слуги унесли худшие подарки для младенца и вместо них просили лучшие, на что остроумный придворный заметил: «Господь даровал нам это дитя, но король наш господин продает его нам»59. Когда 9 августа Элеанора и ее супруг представились вместе со многими другими знатными дамами с целью сопровождать королеву во время посещения церкви, Генрих III налетел на Симона с бранью, заявив, что он бесчестно поступает по отношению к его сестре и является безбожным человеком. Супруги пришли в замешательство и вернулись в свое жилище, но король послал слуг, чтобы те выставили их вон. Они вернулись в Вестминстер и попытались смягчить гнев Генриха III, но все было напрасно60. Король всегда был подвержен внезапным порывам чувств и непостоянству. Однажды, точная дата нам не известна, Симон сделал заем в 2800 марок у графа Бретонского, а когда пришло время его вернуть в 1237 году, он был не способен это сделать, поскольку был достаточно бедным владельцем. Его Лестерские владения долгое время плохо управлялись. В результате граф Бретонский объявил, что он не способен выполнить свою клятву крестоносца, отчего Папа настолько огорчился, что приказал Симону под страхом отлучения вернуть деньги как можно скорее. Чтобы выиграть время, Симон упомянул в письме о Генрихе III, как поручителе, очевидно, не спросив на это у него разрешения. Каким-то образом эта долговая расписка попала в руки Томаса Савойского, дяди королевы. Когда он не смог получить деньги с Симона, он обратился к Генриху III, как к лицу, давшему гарантию61. С этого времени король невзлюбил Симона. Возможно, свою роль сыграла и следующая щекотливая ситуация. На Вербное воскресенье Папа очередной раз отлучил Фридриха II, который приходился шурином Генриху III и Симону. Поскольку император поддержал Симона в прошлом году, Симон, вероятно, мог выступить против оглашения приговора в Англии, поэтому ему следовало удалиться. Приговор об отлучении императора был зачитан папским легатом в Сент-Олбанском аббатстве в течение двух недель после 9 августа, а вскоре эта процедура повторилась перед собором Св. Павла62. Оставив своего маленького сына в Кенилворте, Симон и Элеанора сели на маленькое судно и отправились во Францию, чтобы переждать, когда королевский гнев снова сменится на милость63.
Друзья познаются в беде, когда особенно нужен искренний совет. Одним из лучших друзей Симона и Элеа-норы был Роберт Гроссетест, епископ Линкольнский. Он родился в 1175 году в Стредброке, графство Суффолк. Возможно, он был выходцем из бедной семьи, но зато славился своей образованностью. После обучения в Оксфорде и Париже Роберт стал главой Оксфордских колледжей и в итоге стал первым проповедником среди францисканцев. С 1210 по 1232 год он сменил несколько архидиаконских постов и получил повышение, от которого отказался, поскольку хотел поехать в Рим. Но его планам было не суждено осуществиться. После серьезной болезни он стал епископом Линкольна в 1235 году и на протяжении всей своей дальнейшей жизни был самым выдающимся интеллектуалом и спиритуалистом в Англии64. Для того времени его знания были энциклопедическими и способствовали развитию нескольких отраслей знаний. Он блестяще знал Святое Писание и использовал его как основу. Этот человек в определенной степени владел греческим и древнееврейским и, возможно, писал религиозные романсы на французском. У него были работы по философии, математике и естественным наукам, кроме того, он предпринял попытку обобщить знания своей эпохи. После того как Роберт стал епископом, он неустанно боролся за очищение от распространенных злоупотреблений. Он считал, что папские налоги и поборы являются помехой для веры, и активно выступал против них. В 1250 году в Лионе архиепископ Линкольнский в присутствии самого Папы указал на зло, от которого страдает Церковь: «Причина, первооснова, источник этого — римский двор, не только потому, что он не борется с этим злом и не очищается от мерзости, когда лишь в его только силах сделать это и в свое время похвалялся этим; но в еще большей степени потому, что из-за своих диспенсаций, пожалований и провизии под видом пасторской заботы он назначает среди бела дня людей, каких я описал, не пасторов, но разрушителей людских душ. И то, что может обеспечить средства для жизни одной персоны, кидает в лапы смерти много тысяч душ, а ведь за жизнь каждой из них Сын Божий был осужден на самую позорную смерть». Когда в 1253 году Папа Иннокентий IV захотел подарить своему племяннику Фредерику де Лаваню место каноника в Линкольне, Гроссетест наотрез отказал ему, «прочь из обители почтения и послушания». Как того и следовало ожидать, Папа отказался его канонизировать, но англичане в знак своего почтения называют его Св. Робертом65.
Епископ Гроссетест получил письмо от Симона, в котором тот рассказывал о постигших его неприятностях, и тотчас же на него ответил, призывая своих друзей мужественно вынести свои несчастья, поскольку последние укрепляют дух и украшают земной путь. «Поэтому позвольте горечи временных невзгод не сломать, но укрепить вас. Испытание подобно обрезанию виноградной лозы, это горькое лекарство, но оно помогает от болезни. Ты будешь честен перед собой, если станешь шагами смирения подниматься к вершине могучей горы, которая есть Христос, потому что ОН — вершина, которая
ГЛАВА V
КРЕСТОНОСЕЦ И ВОИН
Умирающий Гонт говорит Ричарду II:
Пожар ведь истощает сам себя.
Дождь мелкий каплет долго,
Ливень краток1.
Это справедливо и по отношению к его предкам, поскольку между королем и его шурином скоро был заключен мир. О том, где остановились Симон и Элеанора во Франции, а также о том, что они там делали, не существует никаких сведений. Они могли отправиться в родовую резиденцию Монфоров или к матери Элеаноры, вдовствующей королеве Англии. Через несколько месяцев Симон поехал в Англию, а его супруга из-за слабого здоровья осталась во Франции. 1 апреля 1240 года он прибыл и начал готовиться к крестовому походу. Чтобы выручить денег, Симон продал свои леса в Лестере госпитальерам и каноникам этого города за 1000 фунтов. Уезжая, он взял с собой своего маленького сына Генриха, чтобы отвезти его во Францию2.
Войско французских крестоносцев отправилось в Палестину в 1239 году, но поход не увенчался большим успехом. Ричарду Корнуоллскому пришлось набрать английский контингент, чтобы выстоять. В 1240 году епископ и некоторые вельможи собрались в Рединге, чтобы услышать от легата публичное послание Папы. Граф Ричард и его воины покинули своих друзей во время этого совета перед отплытием. Прелат воскликнул вслед графу: «Почему вы покидаете нас? Во время вашего отсутствия нас могут захватить иностранцы!» Он ответил архиепископу: «Я бы ушел даже в том случае, если бы не принял крест, чтобы не видеть то зло и разрушение, которое происходит в королевстве и которое я не могу остановить»3. Покинув свой Беркхемстедский замок, он отправился в Сент-Олбанс, чтобы вверить себя молитвам монахов, затем отправился в Лондон, где передал заботу о своих владениях и сыне Генриху III. После всего этого он отправился в Дувр вместе с Вильгельмом Солсберийским. Они отплыли между Вознесением и неделей, отделяющей Воскресение Святого Духа от Троицы (24 мая — 3 июня), и собрались в Париже для путешествия через Францию. Папа послал легата, чтобы встретить их около Марселя, и просил их не отправляться в поход. Тем не менее они отравились в путь и 29 сентября достигли Акры. В течение двух дней после высадки Ричард объявил, что ни одному воину не нужно отправляться назад из-за отсутствия денег, потому что он берет их на службу и будет им платить4.
Симон де Монфор отправился в поход отдельно от Ричарда, с графом Пемброка, Гуго Уайком, Томасом и Герардом Фурневалями и Амори Сент-Амандским. Их путь пролегал через Ломбардию и Апулию, по направлению к Бриндизи. Графийя Элеанора сопровождала своего мужа до самого порта и осталась в замке, расположенном неподалеку, который был предоставлен в ее распоряжение5.
В течение этого года архиепископ Эдмунд, страдающий от того зла, которое он наблюдал внутри Церкви и с которым был не в силах совладать, отправился в добровольное изгнание в Понтиньи и умер в Суасси, приорстве, расположенном неподалеку. Один хронист описывает его стоящим на холме, около Лондона, с поднятой вперед рукой, которой он благословляет отечество, а затем проклинает женщину и ее будущее потомство. Это вполне могло относиться к графине Элеаноре, нарушившей свою клятву6.
Святой Эдмунд, душой и телом чист,
Но не запятнан злобою людской,
Ты благороден будь, его услышь и помоги,
Когда взывает Англия молиться за нее7.
Ничего конкретного о деяниях Симона в Святой Земле мы не знаем. Зато существует явное свидетельство, где он проявил себя и в качестве воина, и как должностное лицо в петиции баронов, рыцарей и жителей Иерусалимского королевства, которая была написана в Акре 7 июня 1241 года и адресована Фридриху II. В 1225 году император второй раз женился на Иоланде Иерусалимской, дочери Иоанна де Бриенна, которая унаследовала королевство от своей матери8. Их сын Конрад являлся наследником этих владений. В петиции была просьба, чтобы Фридрих II назначил Симона де Монфора наместником этих земель до совершеннолетия Конрада и его прибытия в Иерусалим, или же пусть он пошлет кого-нибудь другого. Граф по собственному желанию поклялся защищать права императора и его сына. Они просили императора скрепить эту бумагу своей золотой печатью9.
В апреле того же года Генрих III приказал собрать все деньги, какие только возможно, особенно с тех, кто должен был выполнять долг крестоносца, но предпочитал откупиться от него денежной суммой. Его брат ускорил сбор денег при помощи тамплиеров и госпитальеров10. Примерно в это время доминиканцы и францисканцы убедили многих принять крест, обещая полное освобождение от грехов. Но при помощи денег можно было получить отпущение всего за несколько дней, их уверяли, что деньги будут переданы графу Ричарду. Благодаря их популярности была собрана большая сумма, хотя весьма сомнительно, что он ее получил11. Граф заключил с султаном перемирие и добился освобождение всех французов, плененных у Газы, после чего 3 мая отправился на Сицилию, чтобы навестить свою сестру Изабеллу. Когда он прибыл в Трапани, портовые и имперские должностные лица, как и полагалось, встретили его с большим, почтением и проводили к императору. По пути его чествовали те города, через которые он проезжал, а их жители встречали Ричарда цветами и песнями. Когда граф прибыл к императору, они обняли друг друга. Затем император позаботился о том, чтобы гость принял ванну и ему сделали кровопускание для восстановления сил, после дороги. Через несколько дней граф мог пообщаться со своей сестрой, ныне императрицей, и провести время за развлечениями и музыкой. Больше всего на него произвело впечатление мастерство двух сарацинских девушек, игравших на музыкальных инструментах и исполнявших много трюков, причем каждая из них в это время стояла на двух шарах. Во время своего визита Ричард побывал в Риме около 24 июня, чтобы попытаться примирить Папу и императора. Но он был встречен с вызовом, а Папа был совершенно непреклонен, поэтому граф так ничего и не добился. Когда он вернулся, император подчеркнул, что теперь-то он знает правду о Риме и о Папе12. Выкупленные из плена, которые теперь к своей великой радости вернулись домой, приветствовали Ричарда во время его путешествия. Увидев, в каком бедственном положении они находятся, граф снабдил их всем необходимым. Под конец его пребывания в стране император велел проводить Ричарда до границ империи. В Кремоне его встретил императорский слон, несший на своей спине деревянную башенку с трубачами. Когда он проезжал через Францию, его провожала местная знать, а затем он вернулся домой, где его тоже ждал радушный прием13. Можно почти с полной уверенностью сказать, что Симон сопровождал графа во время его возвращения и во время визита к императору14.