Симранский Цикл Лина Картера

Коллектив авторов

Мгновенно позабыв свою распрю, эта разобщённая парочка придвинулась поближе, их удивлённые лица осветило яркое, но ласковое золотое сияние, вырывавшееся, словно удары сердца, из свеженайденного самоцвета. — Что это такое? — в один голос спросили они.

И вдруг рядом с ними встал третий. При его появлении Муфастос и Гортрулла отпрянули, каждый в другую сторону. Это была жуткая фигура кошмарного Друумальгатота собственной персоной. На сей раз его нечеловеческий лик не хмурился. На самом деле, если можно так сказать про подобное лицо, он казался столь же изумлённым, как и пара проклятых душ, которые отодвинулись подальше от его окутанной красным туманом фигуры.

— Наконец-то оно вернулось! Все эти раскопки! Все эти поиски! И вы, дети мои

вновь обнаружили этот желанный предмет!

Отсутствие садистского злорадства в его необычно отдающемся эхом голосе стало для парочки огромным сюрпризом. Ужас сменился тревожным смущением, пока Муфастос, трепеща, не осмелился спросить: — Ээ, что это? Что нашли ваши слуги, о ужасный Хозяин Ямы?

Чудовищный титан впервые перевёл взор с блистающего драгоценного камня на лица своих рабов. Выглядело так, будто он совсем про них забыл.

— Это — моя душа!

Два человеческих лица оставались озадаченными.

— Как видите, я тоже проклят этим заключением, как и вы! Так было доныне! Некогда я обитал в бессмертном великолепии вершины Священной Горы Богов Симраны! Я правил вместе с ними как Бог — вплоть до того чёрного дня, когда предал их! То, что я совершил, не понять ни одному смертному. Но мой проступок был по-настоящему тяжёл! И за моё преступление, меня низвергли и дважды заточили — в этот жуткий облик и в это жуткое место — до того дня, пока я не откопаю свою душу, глубоко захороненную в этом пещерном источнике тьмы. Таким образом, став Господином и Смотрителем Проклятых, я заставил своих узников трудиться, на тот случай, если её удасться обнаружить таким способом.

— И вот оно! Узрите моё истинное обличье, о смертные!

Вслед за этим Друумальгатот мгновенно принял блистательный человекоподобный облик, столь высокий, что его горделивая златокудрая голова почти упиралась в потолок штольни. Он был облачён в тогу, состоящую из движущихся переливчатых полосок света.

— Я сразу же вернусь на свой пустующий престол в небесах, дети мои, но сперва позвольте мне вознаградить вас обоих.

Муфастос очутился в окружении того, чего никогда и не мечтал увидеть. По правде говоря, он никогда не верил детским наставлениям, обещавшим такое место за хорошее поведение. Сперва он возрадовался своей новой жизни, как райскому блаженству, получив радостную должность виночерпия у бывшего Друумальгатота, ныне вернувшего своё древнее имя — Эйфорион. Но привычка — это вторая натура, длящаяся и после того, как её владелец расстался с жизнью и открылось, что Муфастос слишком часто припадал к священному нектару Богов Симраны, из-за чего его Хозяин назначил ему другое занятие. Муфастос не осмелился роптать, когда очутился в строительной команде, ремонтирующей древние дворцы богов и строящей им новые.

«Ну, что ж, — думал он, когда вкалывал каждый день, — по крайней мере, это лучше, чем вернуться в Яму, куда Друумальгатот отправил Гортруллу на прежнюю работу, которая, видимо, доставляла ей удовольствие».

Можно спросить, разве поверит смертный в подобную историю? Каюсь, я не знаю. Но некоторые рассказывают её в Симране.

Как Тонгор завоевал Заремм

I. Нападение с небес

В одну минуту стая летающих ящеров затмила лазурные небеса над золотой Патангой. Редко видали, чтобы птерозавры летели так плотно. У людей на улицах Города Огня от ужаса волосы встали дыбом, оповещая о надвигающейся необычной опасности. Громадные твари начали опускаться среди объятых ужасом горожан, которые безнадёжно и тщетно пытались сбежать. Не было спасения от алчных утроб хищников. Тут же на улицы и широкие проспекты

высыпали лучники, и выпустили по тварям оперённый залп. К их удивлению все стрелы разбивались о покрывающую чудовищ чешую. Подобные случаи не были совершенно неизвестны, учитывая естественные доспехи этих тварей, но этот был исключительным. Люди давно узнали уязвимые места сохранившихся в лемурийских дебрях древних рептилий. Но эти летающие ящеры все до единого были прочны, словно камень! Как же они могли хотя бы взлететь?

Тонгор из клана валькаров, Император Запада, наблюдающий с балкона дворца, не терял ни мгновения, направив в бой флотилию воздушных кораблей. Некоторые из них быстро погибли, поскольку их антигравитационные корпуса из урлиума по необходимости были тонкими и без труда крушились от ударов летающих громадин. Но эти чудища и сравниться не могли с установленными на воздушных кораблях Ситарлами. Бестии из ожившего камня разлетались в пыль и зазубренные осколки, если их хоть задевали лучистые молнии, испускаемые этими силовыми кристаллами. Куда больше патанганцев погибло от упавших осколков.

Солдаты начали расчищать завалы, складывая в груду трупы и отдельные части тел, разбивая большие каменные обломки на мелкие кусочки. Тонгор созвал на совет своих помощников, Лордов Королевства. Разодетый князь Дру, ворчливый лорд Мэл, старый Баранд Тон и прочие, все ветераны множества битв и очевидцы множества необычных случаев, признались в своём невежестве. Некоторые предложили послать за Шаратом, но Тонгор, всегда ближе прочих соприкасавшийся со своим чародеем-покровителем, ответил: — В эти дни он занят другим, жизненно важным делом и остаётся недоступен, иначе я бы уже искал его помощи.

Тонгор, варвар с гористого севера континента, не любил наряд цивилизованных людей, считая их изнеженными и выродившимися. Поэтому он сидел во главе огромного стола из древесины лотифера облачённым в свою привычную кольчужную тунику и широкий чёрный плащ, спадавший с его могучих плеч. Как и у многих мужчин рядом с ним, его кожа была бронзовой от загара. Золотой венец опоясывал его широкий лоб над внушающими трепет золотистыми глазами, выпирающими скулами и носом с небольшой горбинкой. На столе перед ним, вместо королевского скипетра, лежал его обнажённый палаш, Саркозан. Его советники, как подданные, не только не смущались его варварской внешности, но даже считали это обнадёживающим: это был человек, обладающий первобытной силой и жаждой битвы, который никогда не впадёт в трусливую робость королей, слишком цивилизованных для своего же блага. Это было перенесённое во времени создание более суровой эпохи.

Когда минул час, потемнели тени и оплыли свечи, Тонгор велел пополнить экипажи на воздушных кораблях и отправить их патрулировать в округе — следить, чтобы Патангу снова не застали врасплох. Убеждённый советниками немного вздремнуть, пока есть возможность, Тонгор ощущал естественную усталость, но также и странное предчувствие, что во сне его может ждать некое откровение, возможно телепатически посланное Шаратом.

Соомия, его возлюбленная королева, смотрела на сразу же захрапевшую фигуру со смесью тревоги и восхищения. Она тоже уступила дремоте, но ненадолго. Она пробудилась толчком, от судорожной дрожи её могучего супруга, явно пребывающего во власти какого-то ночного кошмара. Соомия знала, что будить кого-то подвергающегося подобным страданиям, может быть опасно, так что она помедлила, обдумывая, как лучше действовать. Она решила, что возможная беда явно не будет хуже того, что её муж испытывал во сне, поэтому Соомия сперва попыталась мягко говорить и подтолкнуть его к пробуждению, но безрезультатно. Затем она пыталась трясти его, пока он не придёт в себя и тоже безуспешно. Как вдруг, ни с того, ни с сего, неистовые судороги Тонгора утихли и он впал в расслабленное, но бессознательное состояние. Соомия воспользовалась этой возможностью, чтобы накинуть платье и броситься по залам в поисках придворного лекаря.